|
Добролюбовская цитата наиболее близка к переводам К. С. Аксакова и А. А. Фета. Вслед за Добролюбовым образ «сладко поющей птицы» использовал в борьбе с теорией «чистого искусства» и конкретно против данной статьи Алмазова Ап. Григорьев (Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья I. – PCл, 1859, № 2; Григорьев Ап. Литературная критика, с. 166).] которое постоянно было их девизом. Остаток здравого смысла не дозволял, однако же, поклонникам чистой художественности высказывать свои требования слишком прямо и бесцеремонно. У них доставало рассудка, чтобы сообразить, что их требования, если их выразить без всяких прикрытий, будут смахивать на требование от писателя того, чтобы он весь век оставался круглым дураком. Поэтому они до сих пор старались смягчать свою теорию разными ограничениями и поэтическими обиняками; а противников своих старались выставить кулаками и если не Чичиковыми, то по малой мере Собакевичами, которые не умеют понимать ничего прекрасного и не имеют высокой страсти ни к чему, кроме приобретения материальной пользы. Благодаря таким эволюциям мнения их получали вид довольно приличный и обманывали даже многих людей не совсем глупых.
Г-н Алмазов поступает иначе: он не хочет никаких прикрытий и ограничений и высказывает свои задушевные идеи en toutes lettres. [7 - Откровенно, напрямик (фр.). – Ред.] Недаром же в «Москвитянине» провозглашалась искренность критики![19 - Требование искренности в искусстве было программным для «молодой» редакции «Москвитянина». В применении к критике его преимущественно развивал Ап. Григорьев.] С полной искренностью г. Алмазов объявляет, что практическая, да и всякая жизнь – противоположна поэзии, так как жизнь есть ряд беспрерывных изменений, а истинный поэт должен говорить только о том, что неизменно. Он говорит только о том, о чем призван говорить: о боге, красоте, сердце человеческом, – о том, что неизменно, вечно, что нужно для всех веков и народов» (стр. 163). Еще резче выражается г. Б. А. о том же предмете в своем «Взгляде на литтературу 1858 года». Упомянув о том, что у нас все теперь хлопочут об общественных улучшениях, в литературе раздаются споры о вопросах практической важности, г. Б. А. продолжает: «Но как бы ни были полезны эти хлопоты, какие бы прекрасные надежды ни звучали в этом шуме и спорах, от них бежит поэзия, не терпящая никаких хлопот и требований» (стр. 57). Далее, опрокидываясь на утилитарную литературу, г. Б. А. язвительно замечает: «Но поклонники чистого искусства должны все это переносить без ропота и, при мысли о современном состоянии нашей литературы, утешать себя следующею перифразою слов Крылова из басни «Певцы» (то есть в самом-то деле не «Певцы», а «Музыканты»):
Они немножко и дерут, Но все с прекрасным направленьем»[20 - Неточно цитируется басня И. А. Крылова «Музыканты» (1808).].
И этот, очень удачный, сарказм обращен на современную литературу не за то, что она слаба (она действительно слаба), а просто за то, что занимается общественными вопросами. Г-н Б. А. решительно не хочет признать, чтобы в общественной жизни могло быть что-нибудь поэтическое: он находит поэзию только в неизменном, то есть в неподвижном и мертвом.
Отправляясь от таких положений, г. Б. Алмазов и воспевает Пушкина. В статье его нужно различить два рода мыслей: чужие – справедливые, но давным-давно всем известные и даже избитые до пошлости – и собственные, которых оригинальность равняется только их неосновательности. Всякому, кто не вовсе без смысла читал статьи Белинского о Пушкине, давно известно, что отличительным признаком его поэзии признано – уменье его всем на свете очаровываться и с необыкновенной правдой и красотой передавать это очарование в своих стихах. |
