Они не могли собрать меня всего. Невозможно. Может, они меня вытащили, но неполного.

  Или нет. Бабушка, кто-то привязал ко мне нити. Он ко всему привязал свои нити. К моим Худом клятым крысам. Ох, умный ублюдок этот Быстрый. Умный, умный ублюдок. Весь тут, весь там. Я весь тут. А потом кто-то меня вырыл и унес. А Короткохвостые смотрели так и эдак, словно желая возразить, но все же не возразили.

  Он тащил меня прочь, плавясь на ходу.

  И разделка мяса продолжалась. Они трудились, насвистывая бесконечную песенку, иногда прерываясь, отвлеченные мыслью - или, скорее, совершенно пораженные самим фактом ее наличия. Как-то так.

  Итак, он утащил меня, но где остальные?"

  Куски сложились, и Бутыл открыл глаза. Он лежал на земле, солнце низко висело над горизонтом, роса на желтой траве касалась лица. Пахло прошедшей ночью. Утро. Он вздохнул и медленно сел. Казалось, тело состоит из сплошных зашитых шрамов. Взгляд на человека у костра. "Его касание было холодным. А потом он растаял". - Капитан Рутан Гудд... сэр.

  Мужчина оглянулся и прочесал бороду пальцами. - Думаю, это птица.

  - Сэр?

  Он указал на бесформенные куски мяса, поджаривающиеся над углями. - Это просто упало с неба. Перья успели обгореть. - Он покачал головой. - Но и зубы были. Птица. Ящерица. Как говорят на Боевых островах, в обеих руках по пучку соломы.

  - Мы одни.

  - Пока что. Но мы почти не приблизились - ты стал каким-то тяжелым.

  - Сэр, вы меня несли? "Плавясь. Как-кап". Далеко ли? Сколько дней?

  - Нес? Что я, Тоблакай? Нет, вон там волокуши. Тащить легче, чем нести. Вроде бы. Хотелось бы мне иметь пса. Когда я был ребенком... гм, скажу только, что желание иметь пса показалось бы странным. Но сейчас я разодрал бы глотку богу ради пса.

  - Я уже могу идти, сэр.

  - А тащить волокуши сможешь?

  Нахмурившись, Бутыл оглянулся на приспособление: два длинных копья, обломки копий поперек, почерневшие ремни от упряжи и доспехов. - Сэр, там же нет ничего.

  - А если там буду я, морпех?

  - Ну, я...

  Рутан оторвал кусочек, помахал в воздухе. - Шутка, солдат. Ха, ха. Вот, кажется готовым. Кулинария - искусство превращения знакомого в неузнаваемое и потому съедобное. Когда родился разум, первым делом спросил: "А это можно приготовить?" В конце концов, есть лицо коровы... хотя некоторые.... Ох, ладно. Ты ведь голоден.

  Бутыл подошел к очагу. Рутан стащил тушку с шампуров и разорвал надвое, передав одну порцию морпеху.

  Они ели молча.

  Наконец, высосав и выплюнув последнюю косточку, слизав жир с пальцев, Бутыл вздохнул, глядя на человека напротив: - Я видел, сэр, как вы упали под весом сотни Короткохвостых.

  Рутан потянул себя за бороду. - Да уж.

  Бутыл отвел глаза, снова попытался взглянуть прямо. - Думал, вам крышка.

  - Они не пробили доспехов, хотя я весь покрыт синяками. В-общем, они втаптывали меня в землю, но скоро сдались. - Он поморщился. - Не сразу сумел я выбраться. Тогда от Охотников и союзников не осталось и следа, только трупы. Кажется, хундрилам пришел конец - никогда я не видел столько мертвых лошадей. Окопы были взяты. Летерийцы причинили им некоторый урон... о дальнейшем и гадать не стану.

  - Думаю, я тоже кое-что видел.

  - И я тебя учуял, - сказал капитан, тоже не желавший встречаться с Бутылом глазами.

  - Как?

  - Так. Ты был едва жив, но еще жив.