— Почему? — удивился Игорь.

Лурье оседлал любимого конька:

— Я был женат шесть раз… И все, что я вынес из браков, — это то, что любая, даже самая умная, хитрая, глупая, наивная, образованная или невежественная женщина обязательно будет тебя учить! Первая учила меня не ходить по коврам в ботинках. Заметьте — по моим коврам, по коврам, по которым мои предки ходили и в ботинках, и в сапогах, и в калошах и которые не стали хуже. Потому что это такие туркменские ковры, которые нельзя изгадить. Но как только мы перестали ходить по ним в ботинках, как только гости принялись разуваться, знаете, что произошло? Ковры поблекли, запылились, затерлись и поскучнели! Пришлось разводиться…

Аня с Игорем заулыбались. Она откинулась на сиденье — так, что ее бархатистое плечо прикоснулось к гладкому плечу Игоря. И ему вдруг стало неловко, как подростку. Он задумался — она нарочно или случайно? Ощущает ли такую же неловкость и в то же время желание прижаться крепче?.. Застеснявшись подобных мыслей и обозвав их «детскими», Игорь велел себе не думать о глупостях, но бархатистое плечо все так же жгло — с этим он поделать ничего не мог.

— Вторая учила лепить скульптуры, — продолжал Лурье. — От маленьких замечаний перешла к яростной критике, уверяла знакомых, когда у меня не выходило: «Я же ему говорила…» И я, когда мне разок вручили премию за мемориал, вышел и сказал, что премию заслужила моя жена, которая так часто лезла мне под руку, что только благодаря ей лица матросов-героев вышли такие решительные и полные ненависти к общему врагу — моей дражайшей супруге. Был скандал, развод…

От духоты, коньяка и рассказов Аня с Игорем совершенно размякли. Только Лурье отправился в туалет, они посовещались и решили, что сейчас самое время откланяться и пойти прогуляться.

— Давай зайдем ко мне: я так взмок, что без душа из дома не выйду, — без всякой задней мысли попросил Игорь.

— Отличная идея! — откликнулась Аня. — Я тоже мокрая как мышка.

Аня предложила Игорю помыться первым. Он сделал воду еле теплой, с наслаждением встал под струю и ощутил, как прохлада медленно обволакивает, проникает под кожу, освежает голову… Он долго стоял под душем: наслаждался арбузным гелем, растирал душистую пену…

— Я водопоклонник, — заявил он, когда наконец вышел, обернувшись во влажное полотенце.

— А я уже думала, что ты утонул, — упрекнула Аня, подхватила чистое полотенце и исчезла за полупрозрачной дверью.

Вернулась быстро. По его примеру завернувшись в полотенце, почти насквозь промокшее от длинных волос, с которых все еще капала вода, шлепая влажными ногами, она добралась до кровати, плюхнулась рядом и выставила голову в открытое окно, вылавливая редкие, но блаженные порывы свежего ветра.

— Класс… — Она перевернулась, и полотенце разъехалось. — Ой! — Аня недоуменно посмотрела на обнажившуюся грудь.

Чтобы прикрыться, она неловко дернулась, задев Игоря ногой, и ему показалось, что все это уже было. Совсем недавно, не с ней, но с очень похожей… Но удержаться не получилось — то же напряжение, почти электрическое, тот же бессознательный порыв, когда кажется — будь что будет, когда горло сжимается, а в голове шумит…

Когда они потом лежали, пытаясь отдышаться, он чуть было не назвал ее Яной, а когда осознал, что перепутал, первый раз за последние три года закурил — глубоко, жадно, голодно затянулся и понял, что больше без сигареты не выдержит ни дня.

— Ты как будто привидение увидел… — растерянно улыбнулась Аня, заглядывая ему в глаза.

Игорь подумал, что хорошо бы отшутиться как-нибудь, разрядить обстановку… Но не вышло.