– Пушки то не в моде в этом году, – сообщил он, глядя вверх. – Люди из общества их больше не носят. А ты уж такой светский лев, что не знаю даже, умеешь ли ты обращаться с этой штуковиной. И, кстати, каким образом ты собираешься убить президента?

– Я? Я вовсе не собираюсь. Президент убьет себя сам.

– Как Уолгрин? Который переехал в охраняемый дом, а взрывчатка оказалась в фундаменте?

– Примерно так, – кивнул Монтрофорт. – Кстати, об этом написано в отчете о расследовании смерти Кеннеди. Прямо как в учебнике – иди и делай.

«Яма,» – подумал Римо, Чиун был, как всегда, прав.

– Ну, если умереть суждено все таки мне, – сказал Римо, – расскажи хоть, что ты там напридумывал.

– Смотри – увидишь, – Монтрофорт кивнул на экран.

– Простите, мистер Умелые руки. Но у меня слишком мало времени.

Президент на экране обратился к собравшимся. Римо облизнул внезапно пересохшие губы. Даже если он узнает план Монтрофорта, времени добраться до Белого дома у него все равно уже нет.

Словно прочитав его мысли, Монтрофорт взглянул на стенные часы.

– Еще шесть минут, и...

– Знаешь что, старик? – спросил Римо.

– Что, милый?

– Ты ведь все равно не увидишь, как это произойдет.

Римо рванулся вперед, намереваясь мощным прыжком оказаться на защитном прозрачном колпаке, висевшем над столом Монтрофорта.

И в эту же секунду услышал позади себя женский крик.

– Римо! – это был голос Виолы.

Прежде чем Римо успел обернуться и крикнуть Виоле, чтобы она не входила в дверь, он был уже у платформы, на которой стояло кресло Монтрофорта. Наверху, на платформе, Монтрофорт как раз разворачивал его к двери, у которой за секунду до этого находился Римо. Раздался выстрел. В огромной и почти пустой комнате он прозвучал как грохот обвала. Пуля попала Виоле в середину груди, отбросив тело фута на три назад, в комнату секретарши. Римо приходилось видеть смертельные раны. И эта рана была как раз из таких.

Хрипло взревев – больше от досады, чем от ярости – Римо одним прыжком оказался наверху, позади кресла Монтрофорта. Тот лихорадочно пытался повернуться к Римо – следующая пуля явно предназначалась ему.

Римо сзади обхватил пальцами бугристый череп мистера Монтрофорта.

– На сей раз проиграл ты, – произнес он. – Ты.

Подняв руку с револьвером, Монтрофорт пытался выстрелить через плечо, но едва его палец лег на собачку, слух уловил странный хрустящий звук. Трещал его собственный череп. Пальцы Римо раздавили его, словно грецкий орех. Треск был громким, отчетливым, но Монтрофорт совсем не чувствовал боли. Боль, дикая, ослепляющая, пришла в следующее мгновение, когда обломки костей черепа впились в мозг. А затем – ничего...

Римо пнул кресло ногой. Оно свалилось с платформы с железным лязгом, словно мотоцикл незадачливого трюкача, задумавшего перелететь через шесть автобусов. Обломки кресла перемешались внизу с останками того, что еще недавно было мистером Сильвестром Монтрофортом.

Этого Римо уже не видел – он склонился над Виолой, лежавшей на полу с той стороны двери.

Она еще дышала. Глаза ее были открыты, и она улыбнулась, когда увидела совсем рядом его лицо.

– Чиун сказал...

– Да, да, не волнуйся, я знаю, – Римо осмотрел рану. По корсажу блузки уже расползлось пятно крови примерно в фут, посреди него зияло дюймовое черное отверстие. Римо знал, что рана там, на спине, раз в шесть больше – ему приходилось видеть раны от пуль «магнума».

– Нет... я... волнуюсь... – выдохнула она. – Он сказал, что пойдет в Белый дом.