— Энн Тарлтон — к нам!? Сбрендил, парень! — забеспокоился Дон. — Мое заведение не на голливудском бульваре. И даже не на Мосфильме.

— Сюда! Проходите прямо в зал! — Подросток почтительно распахнул двери перед посетителями.

— Это ОН!!! — рухнула на стул Миледи, а вырвавшийся из ее ослабевших рук миксер, в духе американских комедий, метнул в обморочное лицо хлопья сбитых сливок.

В прохладном сумраке кафе возникла унылая, отчаянно-элегантная молодая дама с брезгливым лицом — именно та самая, что теснила на афише мощным бюстом Тимирова. Что-то блеклое, прозрачное, развевающее эффектно облачало стан звезды. Однако волосы хоть и напоминали цветом бывшее алое союзное знамя, но оказались не столь роскошны, как на экране и афише. С ней, увы, был не Кинг, а полный, потный, суетливый господин, одетый в тесное, узкое, дорогое. К тому же — двусмысленно женское, навевавшее мысли о последней коллекции кутюрье Гальяно и нетрадиционности ориентации. Со всей очевидностью — спонсор. Во всяком случае, именно так Миледи и представляла себе людей этой волшебной профессии.

Шеф метнулся к гостям с распростертыми объятиями: — О-о-о… добрый день, госпожа Тарлтон! Знаем, преклоняемся… Какая радость для всех нас! — сладостно запел он, делая знаки Миледи, означающие приказ немедленно покинуть помещение. Затем мимолетным жестом иллюзиониста включил кофеварку, достал откуда-то личную заначку — коробку с зернами: — Настоящий бразильский кофе высшего класса. Лично приобрел в Рио-де-Жанейро. Держу исключительно для ВИП персон.

Глаза шефа гневно стреляли в обомлевшую, заляпанную кремом Ирку, однако она не торопилась удалиться, а, утерев лицо фартуком, разглядывала гостей. Особенно ее интересовал спонсор. Если он был в состоянии раскрутить бездарь Тарлтонт, то какие перспективы открылись бы перед ней, прояви этот господин вполне обоснованную заинтересованность к пикантной незнакомке. У них, у спонсоров, глаз наметанный. Вот только как ухитриться что-либо спеть, или, хотя бы, станцевать прямо сейчас?

Парочка заняла столик у двери, причем лицо актрисы было плаксивое и обиженное: — Фуй, мне совсем не корошо… Не понимать, почему здесь не есть кондишен?

— Да ты под ним сидишь, дура! — Конечно, мысленно произнесла Миледи. Спонсор был к звезде более ласков, засюсюкав:

— Не капризничай, радость моя. Тебе полезно взглянуть, как все это выглядит на самом деле. У нас, почти как и у вас. Ну, то есть, как в этом задрыганном Городе Ангелов. Мир жесток к маленьким людям. Скверное место, убожество, дикая вонь, жуткие лица… Обрати внимание на эту особу… нечто подобное тебе предстоит изобразить в начале нашего нового фильма… — Он ткнул пальцем в Миледи, с очевидностью, совсем не обеспокоенный тем, какое впечатление произведет его характеристика на аборигенов.

Шеф метнул на столик гостей скатерть и поставил чашечки кофе: — От меня лично — поклонника вашего цветущего таланта. Сливки, сахар. Минеральная вода? Телевизор? Кстати, только что была интересная передача… — он нажал кнопку и, словно по заказу, зазвучал шлягер Кинга «Я за тебя молюсь…»

Небрежно кивнув хозяину бара в знак благодарности, Эн прислушалась. Ее физиономия, отнюдь не выигравшая от отсутствия косметики, изобразила ужас: — Мой Бог, и здесь я слышать его голос!

— Феномен глобальной популярности. Твоего мужа крутят по всей стране и президенты, и всякая шваль. Пардон, народ, — Спонсор осторожно отхлебнул кофе.

Энн Тарлтон вдруг покрылась пятнами и живо перешла на более приемлемый для нее лексикон: — Народ!? Сброд.