|
Это вышло так гадко… Но и прекрасно… Я полюбила тебя — именно тебя, Ласточкин. И не стало больше никого. Я стала жить для тебя. И ждать. Ждать, что ты меня найдешь…Все равно найдешь. Как в твоей песенке для кукольного театра.
— Я нашел! И обещаю — театр у нас непременно будет! Нет, я не запел. Извини. Я стал продюсером. Смешная профессия. — Смешная!? Волшебная! — Волшебная… А знаешь, в сущности, ты права. Николай Ласточкин — не только продюсер, но и романтический авантюрист. Значит — чудотворец! Необыкновенный волшебник. А с волшебниками не происходят обыкновенные истории! Надо сделать вот так: — загадать желание и крепко-крепко зажмуриться. Иди ко мне, ближе… Они встали рядом, держась за руки и закрыв глаза. Они были одной крови, и та особая сила, которая влечет фантазеров, путешественников и сочинителей, что вдохновляет к открытиям дерзких и смелых, опустила на них волшебную длань… Миледи увидела то, что не единожды видела в снах — съемочный павильон большого ревю. Суета, ослепительный свет софитов, взлетевшая стрела с камерой. На крыше большого дома, утыканной антеннами и трубами, сидит Ласточкин. Прямо под ним, на балконе верхнего этажа — Ирка. Волна воздуха из ветродува вздымает ее распущенные волосы. Вступает музыка и Ласточкин, именно Ласточкин, а не Тимиров, поет! Он взлетел, проносясь над крышами: Он опустился на парапет ее балкона, протянул руки: Ирка прильнула к его груди и они полетели вместе — над спящим городом, над черным морем, качающим лунное серебро… Они взлетают над съемочной площадкой, над следящими за ними камерами. Внизу мелькает Черемухин. Он суетится и дает распоряжения, как и положено режиссеру. Внизу толпится массовка — Юрка, Дон, Татка, Ашот… А еще те, кто давно покинул их. Миледи всхлипнула, спрятав лицо на груди Ласточкина. — Что это было? — Не было — будет! В сущности, мы отличная пара. Мы умеем летать и мы умеем играть всерьез.
К О Н Е Ц |
