Хореографическая группа, изображавшая инвалидов разной степени разрушения, по мановению руки Черемухина, пристроилась рядом с героиней и начала вытанцовывать па, орудуя костылями. Загипсованные конечности и лысые головы кавалеров смотрелись круто. Миледи взяла себя в руки и, вместо того что бы не свалиться в хохотунчике, взвыла под фонограмму:

Страх куда-то ушел, она все более входила в раж, увлекая в танец режиссера, кокетничая с оператором и заглядывая в объектив. Миледи отбросила костыль и, задрав подол, припадая на протез, пустилась в пляс.

Съемочная группа разразилась аплодисментами. Феликс Черемухин лишь криво усмехнулся и подхватил ее по локоток:

— Виолетта…гм…Риголеттовна, прошу вас на пару слов, дорогая. — Он вывел ее из освещенного пространства и крикнул оператору: — Пробуйте следующую леди с параличом.

— Эй, красотка, тебе, я вижу, покоя не дают лавры Дастина Хофмана? — он схватил ее за распухший нос, Миледи достала из ноздрей тампоны. — «Тутси» — отличный фильм. Но только в кинокомедии на пробах могут принять за даму переодетого мужика.

— Я не мужчина. — Миледи выплюнула пластиковую десну и сорвала накладные ресницы: — «Орфей» мне по фигу, но вашу ублюдочную рекламу я сыграю лучше других.

— Детка, мне нужна натуральная уродина. Пойми! Настоящий, природный крокодавр. Если слышала про Федерико Феллини, то я, как и он — ищу экранные типажи. Ты слишком хороша, бэби. Заходи лет этак через сорок. После трагического участия в авторалли. Буду страшно рад.

6

Золотой сентябрь, бархатный сезон. В открытое окно врываются ухающие приплясы из санаторной дискотеки и дурманящий запах подрумяненных в масле, обсыпанных сахарной пудрой пончиков. В комнате вопиющий творческий беспорядок, но никто из присутствующих не хватается за швабру или веник. Напротив, пара чувствует себя вполне в своей тарелке посреди хаоса разбросанных журналов, рукописей, распечатанных страниц, журналов, тарелок с остатками еды и фруктов. Однокомнатная квартира в панельной пятиэтажке принадлежит режиссеру Черемухину, закончившему, между прочим, режиссерский факультет ВГИКа и снявшего, в качестве помощника режиссера фильм о деятельности революционных подпольщиков, отмеченный критикой и премиями. Успел отличиться до Перестройки, живо покончившей с революционным пафосом и Госпремиями. Черемухин, в душе авангардист, диссидент и западник, замученный идеологическими цензурными рамками, на всех парах ринулся навстречу гласности и творческой свободе. Забросал студии и агентства проектами один авангарднее другого, но оказалось, что нужно снимать коммерческое. Коммерческое Черемухин презирал за тупую элементарность, а когда, наконец, попробовал, оно у него не пошло. Не пошла коммерческая продукция у талантливого режиссера. Он удалился в родной город, где подрабатывал дизайном рекламных щитов, пока не подвернулась настоящая работа — минутный рекламный ролик лосьона от грибка для местного телевидения. Грибок на пляже — тема горячая, перспективная. Черемухин продолжил поиски в этой области, скрестив медицинский аспект с философией абсурда. Пляжнику, страдавшему от грибка, акулы откусывали страшные, почерневшие ноги и погибали в судорогах. Юмор Черемухина не оценили, работа не принесла ему ни денег, ни известности. После провала заказа на рекламу мексиканской аудиотехники, Феликс и вовсе остался без заказов. Однажды в киоске под вывеской «Пальчики оближешь!», находившемся у самого дома, он увидал лицо, показавшееся ему знакомым.