— Умоляю… — Губы девушки дрогнули. — Мы давно расстались. Я имею право на личную жизнь. Но этот подонок шпионит за мной! Он мстит за то, что я стала независимой! — Она строптиво топнула туфелькой высоченной «шпильке» и, сделав шаг к торопливому джентльмену, подняла глаза. В их темной глубине светилась такая нежность и беззащитность, что хозяин «люкса» пригляделся внимательней. Она совсем не была похожа на гостиничную гуляку. Скорее на Джулию Робертс в фильме «Красотка», уже глубоко преображенную чарами большой любви к миллионеру

— Прошу вас! Не надо никого звать! — Гостья в мольбе сжала ладони. Ее ноготки, в тон помаде, выглядели настоящими, как и бриллианты в ушах. — Мое имя очень известно в этом городе. Поверьте, мне не нужен скандал!

— Но я тоже не рвусь мелькать в уголовной хронике. — Брюнет набросил пиджак и протянул перед собой артистичные руки. — Судите сами — я не Брюс Уиллис и не Вандамм. Драка шезлонгами и перестрелка не мое хобби. К тому же — вас, кажется, никто уже не преследует.

Подняв палец, он прислушался: за балконной дверью, ничем не обеспокоенные, продолжали концерт кузнечики: — Мир и покой, леди.

— Клянусь, этот мерзавец способен на любую подлость. Господи! Меня некому защитить, — она всхлипнула, но сдержала слезы и гордо вздернула подбородок.

— Мафия, мэм, братки? — вскользь поинтересовался брюнет, закрывая дорожную сумку. — Прошу прощения — мне пора. Желаю приятного примирения. Я позову дежурную. — Он распахнул дверь в коридор, не дожидаясь ответа дамы.

— Умоляю вас! — девушка посмотрела на него с привораживающей беззащитностью и поспешила продолжить: — Проводите меня к машине! Я не отважусь пройти одна до стоянки через парк. Кожей ощущаю холодок на спине — пуля между лопаток… — она зябко повела обнаженными плечами, опустила ресницы и по бледным щекам покатились сверкающие алмазные слезы. Задерживаясь на милом подбородке, капли падали в глубокое декольте. Одна за другой, одна за другой… Вслед за ними скользнул, как загипнотизированный, взгляд мужчины.

Девушка покачнулась. Ее слабеющие руки вцепились в лацкан светлого пиджака: — Мне нельзя волноваться. Врожденный порок сердца… Слышите, какие частые удары… Вот! Один пропал. Перебои…

Ему пришлось поддержать хрупкое тело. Ощущение оказалось приятным. Держа в объятиях незнакомку, брюнет с тоской поглядывал на ждущую его сумку и лихорадочно искал выход из создавшегося неоднозначного положения. Разумеется, ему пора удалиться. Но эти беспомощные руки и вздымающаяся грудь…Бросить беспомощную женщину в таком состоянии мог бы только бесчувственный зверь. А он, если уж и зверь, то наверняка — чувственный. Вон как зачастило сердце…

— Увы, у меня нежная душа, — наконец, произнес он, — Я провожу вас. Только не заставляйте меня жалеть об этом. Постараемся прошмыгнуть через вестибюль незаметно. И мирно распрощаемся у дверцы вашего авто. Обещаете?

Леди благодарно кивнула, уронив с очаровательного подбородка последнюю слезу, и решительно взяла его под руку.

— Клянусь! Распрощаемся у авто.

Все прошло отлично. Они в обнимку проскользнули мимо дежурной, закрывавшей глаза на интимную жизнь гостей, спустились по лестницам к запасному выходу и, благодаря знавшей все входы и выходы незнакомке, оказались на служебной стоянке.