— Мы еще можем уехать с тобой, Грег, — сказала вдруг Урания. — Еще несколько ярдов, и будет поздно.

МакЭн натянул вожжи, останавливая лошадей, и потянул рычаг тормоза, потом оглянулся в темноту. Ривас услышал, как скрипнула койка, когда Барбара привстала, чтобы послушать.

— Нет, Ури, — сказал он.

Последовало молчание, потом скрипнул тормоз, хлопнули вожжи, и фургон тронулся дальше.

За воротами у дороги стояла древняя телефонная будка, и когда фургон остановился перед чугунными створками, из нее вышел толстый, представительного вида человек.

— Мне очень жаль, — самодовольно объявил он, — но меня не предупреждали, что мы ждем сегодня пончики. Простите, но вам придется уехать.

— Здесь Фрейк МакЭн, — невозмутимо отвечал МакЭн, — Грегорио Ривас и Урания Бёрроуз.

— И еще друг, — добавил Ривас.

Охранник изумленно вгляделся, потом молча повернулся к воротам и отворил их.

— Могли бы догадаться, — буркнул он, — доставить юную леди домой в более пристойном экипаже.

Ривас с трудом удержал приступ истерического смеха.

— Черт, а ведь он прав! О чем мы только думали? Надо было что‑нибудь, типа, с лентами и колокольцами, с шарманкой...

Ворота отворились, и МакЭн хлопнул вожжами.

— Спокойнее, Грег, — пробормотал он, когда фургон тронулся дальше, а ворота закрылись за ними.

Привратник позвонил в колокол, и ответом звону был гомон разбуженных птиц в придорожных кустах, но скоро дорога под колесами сделалась еще ровнее, и они выехали к парадному подъезду, где уже стоял фургон раза в полтора больше, чем их, наполовину загруженный мебелью и ящиками. Парадная дверь старого особняка распахнулась, и несколько человек поспешили с крыльца навстречу вновь прибывшему экипажу.

— Ури! — послышался знакомый голос Ирвина Бёрроуза. — Ури! Будь я проклят, ну, если этот болван по ошибке позвонил не в тот колокол...

— Тут написано «Пончики», мистер Бёрроуз, — заметил другой голос.

— Пончики? Чтоб меня! Я...

— Урания здесь, мистер Бёрроуз, — окликнул его Ривас. Высокий седой старик медленно подошел к нему, взмахом руки отослав кого‑то назад.

— Мистер Ривас? — произнес он. — Вы пришли за оставшимися пятью тысячами полтин?

МакЭн изумленно покосился на Риваса.

— Нет, — сказал Ривас.

— Ясно, — сказал Бёрроуз с усталой горечью в голосе. — Вы думаете, вы уедете с ней, так ведь? И вы думаете, отказавшись от второй половины платы, вы сможете сделать меня более...

— Нет, — перебил его Ривас. — У нас с Уранией нет планов жениться или уезжать куда‑либо вместе. Но десять дней назад я... я сгоряча затребовал от вас слишком большую цену. Вот ваша дочь. Мы в расчете.

— Ури! — воскликнул Бёрроуз, явно осененный новой догадкой. — Она ранена, тяжело ранена, в этом дело? Или нет, эти проклятые причастия превратили ее в лепечущую идиотку, так? Будь вы прокляты, вы...

— Может, он вообще привез вам ее труп, мистер Бёрроуз, — с готовностью подхватил второй мужчина, в котором Ривас только сейчас узнал лысого Джо Монтекруза.

— Нет, папа, со мной все в порядке, — произнесла Ури громким, хотя и не слишком одушевленным голосом. Она пролезла мимо Риваса и спрыгнула на землю, потом на затекших ногах подошла к Монтекрузу, который с показной нежностью обнял ее.

Бёрроуз медленно подошел к фургону и задумчиво нахмурился, глядя на наполовину скрытое бинтами лицо Риваса.

— Вам крепко досталось, сэр, — произнес он наконец.