|
Оказалось, снабжал бандитов ножами, которые сам ковал по ночам. Сталь у меня первоклассная. Многие болванки по моим рецептам варили на заказ. Какого-то бандюка взяли с ножом, а он раскололся. Ну Федьку и арестовали. За меня влиятельные люди вступились, вот мастерская и уцелела. Теперь каждый экземпляр и его заказчик фиксируются. Так что в людях я не очень-то разбираюсь. А теперь о наводчиках. Питерская и московская мастерские существуют изолированно. Все заказы проходят через меня. В Москву езжу частенько. Мой помощник в столице, бригадир, самостоятельно заказы выполнять и принимать не имеет права. Я единственное связующее лицо. Здешние мои мастера московских не знают. Их ничего между собой не связывает. Материалы поставляются в равных долях сюда и в столицу. Расплачиваюсь с поставщиками я через банк. Каким же образом кто-то из моих людей в Питере смог навести бандитов на московских коллекционеров или наоборот?
Метелкин поерзал на жесткой скамейке: — Сложно себе это представить. Но вот два факта. У одного из питерских коллекционеров пропал со стены кортик с алмазами. Здесь, в Питере. Точно такая же история произошла в Москве. И там, и здесь экспонаты были настоящими и очень ценными. Однако я видел дело рук ваших, достойное самых высоких похвал, и смело могу сказать, что только большой знаток оружия может отличить подлинник от копии. — Не обязательно. Однажды мой экспонат продали через аукцион. Года три-четыре назад. Шумное получилось дело, когда вскрылась правда. Опять же таки вышли на меня и обвинили в подделке. Глупость, конечно — та шпага является экспонатом Оружейной палаты и лежит там по сей день. Знающий коллекционер имеет при себе все нужные справочники и каталоги. И только сумасшедший будет покупать на аукционе шпагу графа генерал-фельдмаршала Румянцева. Наградное оружие имело очень высокий статус, вручать его мог только монарх. На эфесе ставилась надпись: «За храбрость». Я таких надписей не делал и не делаю. Я не монарх. И только одно это оберегает мои копии от звания «подделка». К тому же я ставлю на клинке свое клеймо. Его трудно найти, но оно есть. Мои заказчики об этом знают. — Значит, и вор знал. На оригинале есть надпись «За храбрость» и нет вашего клейма. — Совершенно верно. — А мастера ваши об этом знают? — Конечно. Они же делают копию с оригинала. Как правило, это цветные репродукции и точные размеры. — Можно самому нанести такую надпись? — Конечно. Но оригинальная гравировка делалась сто, а то и двести лет назад. Надо знать технологию старения металла. А это, поверьте, не просто. Я состариваю или облагораживаю уже готовый экземпляр целиком, а потом украшаю его камнями. И если сделать гравировку на состаренном эфесе, она будет выглядеть свежим рисунком. — И все же какая-то связь должна быть между Питером и Москвой. Копать придется везде. Чтобы мне к вам больше не возвращаться и не отнимать вашего драгоценного времени, давайте последний раз проверим цепочку. С заказами мне все понятно. Ну а курьеры у вас есть? Мало ли какая срочность. Те же репродукции передать в Москву. Аркадин усмехнулся: — Репродукции заказчики приносят с собой. Они, как дети. Увидели картинку и захныкали:«И я такое же хочу…» На какое-то время старик замолк, потом его вдруг осенило: — Это глупость, конечно, но может пригодиться. Сталь мне везут из Сибири, со сталеплавильного завода возле Новосибирска. Я с ними давно сотрудничаю. Качественный металл варят. Привозят мне болванки не чаще двух раз в год. Иногда три, но это редкий случай. Такие перевозки очень дорого стоят. — А везут вам их вагонами или машинами? — Сначала возили поездом. Один вагон. Железная дорога дешевле. Но когда артель в Москве стала работать на полную мощь, от железной дороги пришлось отказаться. |
