|
Вдруг он схватил ее на руки и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, понес свою жертву к постели. - Нет, я все равно не подпишу! - кричала Маргарита, стараясь вырваться из его железных объятий. - Если вам угодно, можете действовать силой, я, конечно, слабее вас и не могу сопротивляться; но я расскажу капеллану, расскажу Берсюме, сумею довести до сведения Мариньи, какого посланца они направили ко мне, как подло вы воспользовались моим состоянием. Робер отпустил свою добычу, он дошел до полного бешенства и с трудом удержался, чтобы не надавать Маргарите пощечин. - Никогда, слышите, никогда, - продолжала она, - никогда вы не принудите меня заявить, что моя дочь не от Людовика, ибо, если Людовик умрет, чего я желаю всей душой, моя дочь наследует французский престол, и тогда вам всем придется считаться со мной как с королевой-матерью. Несколько мгновений Артуа стоял в нерешительности. "А ведь чертова шлюха правильно рассудила, - думал он, - и если выйдет так, как она надеется..." Укрощенный ее словами, Робер смирился. - Шанс невелик, - рискнул, однако, заметить он. - Велик или мал, другого у меня нет, и я не желаю упускать его. - Как вам будет угодно, кузина, - ответил Робер, направляясь к двери. При мысли о двойном поражении он не мог сдержать ярости, кипевшей в сердце. Вихрем слетел он вниз по лестнице и увидел на нижней площадке капеллана, еле живого от холода, смиренно поджидавшего графского зова с пучком гусиных перьев в руке. - Ваша светлость, - начал монах, - так не забудьте же сказать брату Рено... - Конечно, не забуду, - прогремел в ответ Артуа, - скажу ему, что вы настоящий осел, милейший братец! Не знаю, черт бы вас совсем побрал, где это вы находите слабые места у ваших исповедниц. Потом он зычно крикнул: - Эй, конюшие! Седлать коней! Перед ним как из-под земли вырос комендант Берсюме в своем железном шлеме, с которым он так и не расставался с самого утра. - Какие будут распоряжения, ваша светлость? - спросил он. - Каких тебе еще распоряжений? Исполняй те, что были даны раньше. - А моя мебель? - Плевать я хотел на твою мебель! Конюший уже подвел к Роберу великолепного нормандского скакуна, Лорме придерживал стремя. - А деньги за обед, ваша светлость? - осмелился напомнить Берсюме. - Пусть раскошеливается мессир Мариньи, требуй с него свои деньги! Эй, живо опускайте мост! Одним рывком Артуа вскочил в седло и с места поднял коня в галоп, за ним поскакала его свита. Вскоре кавалькаду поглотила ночная мгла, и только искры, высекаемые конскими копытами, отмечали путь всадников, спускавшихся к долине по склонам утеса. 4. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ! Пламя сотен восковых свечей, расставленных вдоль пилонов, бросало дрожащий свет на гробницы французских королей; когда его неверный отблеск падал на удлиненные каменные лица, по ним точно проходил трепет пробуждения, и чудилось, будто среди огненного леса уснул по мановению волшебной палочки строй рыцарей. |
