— Ради Бога, Шелдон, не решай за меня, что мне надо делать.

Шелдон скептически посмотрел на него, и Уоррик густо покраснел.

— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься сохранить жизнь этому мальчишке после того, как он причинил тебе такое горе? Послушай! Ты себя хорошо чувствуешь, Уоррик?

Уоррик нахмурился.

— Со мной все в порядке, черт побери. Просто я не очень сильно переживаю потерю леди Изабеллы. Союз остается в силе, так как я уже пообещал Беатрис вместо себя. И лорд Рейнард так же доволен, как и я, тем, что в конце концов все так получилось. Поистине я должен поблагодарить Майлза Ферганта за его смелость.

И опять Шелдон внимательно посмотрел на Уоррика, а тот грозно спросил:

— Как твоя рука, друг мой, ржавеет, как и моя?

Шелдон рассмеялся:

— Могу ли я позволить себе отказаться от предложения, выраженного таким приятным образом?

— Я бы не советовал.

— Тогда защищайся, — сказал Шелдон, вынимая меч. — Только не забудь вдруг, что ты прощаешь этого щенка Ферганта. В прошлый раз, когда ты представил меня в качестве одного из твоих врагов, я целых две недели после этого не вставал с постели.

Уоррик подмигнул и вытащил свой меч.

— Каждый раз, когда ты вспоминаешь об этом случае, время твоего пребывания в постели увеличивается. Ты ищешь сочувствия или небольшой практики?

— Сегодня с тобой можно лишь слегка попрактиковаться…

Не успел Шелдон закончить фразу, как Уоррик сделал первый выпад. Вскоре все остальные рыцари перестали упражняться и наблюдали за борьбой Шелдона и Уоррика. Ровена смотрела на них из двери прачечной, забыв про белье, которое она принесла сюда для стирки. У внутренних ворот стоял только что прибывший гонец; он не знал, кому передать депешу, и его направили прямо к двум облаченным в доспехи рыцарям, которые размахивали друг перед другом мечами, сражаясь, как казалось, не на жизнь, а на смерть.

Беатрис, находясь наверху, на крепостном валу, следила за схваткой, надеясь, что ее отец либо споткнется, либо ошибется, защищаясь, то есть каким-либо образом выставит себя дураком. Она была так зла на отца, что уже отлупила двух служанок и даже заставила плакать свою любимую Мелисанту.

Приезд его невесты вызывал у нее горькое разочарование, ибо Беатрис уже начала думать, что Изабелла никогда не объявится. Когда Изабелла прибыла, Беатрис ожидала самого худшего, а именно, что через несколько дней состоится бракосочетание, и тут всего несколькими часами позже ей сообщают, что ее отец не будет жениться, а вместо этого ее выдают замуж — и именно в семью его бывшей невесты. Может быть, семья Малдуитов и казалась ее отцу вполне подходящей, но сама она могла рассчитывать и на более высокий титул, с большей властью и большим состоянием, и уж никак не меньше, чем на графский титул. Так нет же, ей придется довольствоваться этим мальчишкой, только что посвященным в рыцари, а значит, надежда получить наследство откладывается на много лет. У нее не будет даже собственного замка, ей придется жить со своим свекром. Это было невыносимо, и все только потому, что отец так распорядился. Она заставит, она должна заставить его пожалеть об этом. То, что он посмел так поступить с ней…

Уоррик медленно приподнялся, его гордость пострадала больше, чем его зад. Шелдон стоял над ним и смеялся, и не без оснований. Никогда в жизни Уоррика не заставали так врасплох, как будто он был оруженосец и впервые держал в руках свой деревянный меч. Будь она неладна, эта светловолосая женщина. Он всего лишь краем глаза заметил красное пятно, и этого было достаточно, чтобы ему захотелось посмотреть как следует, — а Шелдону этого оказалось достаточно, чтобы свалить Уоррика с ног. И вот теперь она была здесь, остановилась, пересекая двор, и смотрит, в какой он постыдной позе на земле, смотрит, как будто озабочена тем, что с ним произошло: хотя, скорее всего, старается не рассмеяться, как рассмеялся Шелдон.