— Я зашел выпить в кабачок за углом и спросил там дорогу. Хозяин рассказал мне, что здесь, неподалеку от церкви, несколько месяцев назад было совершено ужасное убийство.

— Да, это правда, — ответил священник. — Страшное преступление. Жертва была молодая женщина, жившая в квартире наверху в бывшем доме священника. Это всех тогда взбудоражило.

— Ну еще бы, — заметил Брейди. Он повернулся, глядя на дом на той стороне улицы. — Одно только меня удивляет. Сторож мог прямо пройти к церкви через калитку в садовой ограде, а вы нет. Это, вероятно, было очень неудобно.

— Да что вы, я тоже мог пройти, — заверил его священник. — Вы просто не заметили в темноте, по правде говоря, ее и днем-то не сразу увидишь. Там в конце сада есть калитка в ограде. Я только недавно заметил, что она почти совсем заросла кустами рододендрона. Не думаю, чтобы в последние годы ею кто-нибудь пользовался.

— Наверное, вы правы.

Они уже снова стояли перед церковью, и Брейди поднял воротник повыше, защищаясь от внезапно налетевшего шквала дождя.

— Ну что ж, я и так уже отнял у вас много времени. Пора мне идти.

Старик улыбнулся.

— Что вы, я с удовольствием побеседовал с вами. Мне только жаль, что вы не сможете прийти завтра.

Брейди быстро пошел по дорожке; за спиной у него дверь открылась и снова закрылась. Дождь потихоньку моросил в болезненном желтоватом сиянии уличных фонарей, когда Брейди свернул на Эгбастон-сквер и поднялся по ступеням дома номер два. Он нажал на кнопку звонка и стал ждать.

В доме по коридору зашаркали шаги, и сквозь матовое стекло он разглядел неясный силуэт. Замок щелкнул, и дверь чуть-чуть приоткрылась; оттуда выглянула старуха.

Волосы ее были стянуты в тугой старомодный пучок, лицо старое и морщинистое, длинные, словно сосульки, серьги свисали по сторонам. Это было то лицо, которое он видел тогда, выглядывавшее из-за двери квартиры внизу, в ту ночь, когда убили Мари Дюкло. Брейди старался держаться в тени.

— Мадам Роз? — спросил он.

Она кивнула.

— Да, это я.

Голос у нее был старый и странно безжизненный, как высохшие, мертвые листья, шуршащие вечером в лесу под ногами.

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Вы хотите получить предсказание судьбы по звездам?

Брейди кивнул.

— Да. Мне говорили, что вы можете мне помочь.

— Я принимаю посетителей только по записи, молодой человек, — сказала она. — Мне приходится вести себя очень осторожно. Полиция чрезвычайно бдительна в подобных делах.

— Я в Лондоне ненадолго, — объяснил он ей, придерживаясь все той же версии. — Утром я улетаю.

Старуха вздохнула.

— Ну что ж, хорошо. Но я могу вам уделить не больше чем полчаса. Я жду гостей.

Холл был мрачный, отделанный дубовыми панелями. Брейди подождал, пока она закроет дверь; она обернулась, посмотрела на него и слегка нахмурилась.

— Ваше лицо кажется мне странно знакомым. Вы уверены, что мы никогда не встречались?

— Я американец, — ответил Брейди. — Я первый раз в Англии.

— Я, вероятно, ошиблась.

Она пошла перед ним по коридору, отдернула темную бархатную портьеру и открыла тяжелую дверь.

В комнате, куда они вошли, было до странности тихо, как в склепе; от улицы ее отделяли тяжелые занавеси; единственный свет шел от лампы на маленьком столике. В электрическом камине светились поленья, и было чересчур жарко. Брейди расстегнул плащ и присел к столу.

Старуха уселась напротив него; рядом с ней на столе летало несколько книг, перед нею чистый блокнот.