— Чужой, — последовал ответ. — Человечек, которого вы еще не видели.

И я услышал приветствие:

— Да будут вечны твои дни!

— И твои тоже. Кто ты?

— Путешественник издалека.

— Откуда едешь?

— Из Ассемната.

— А куда?

— В Гюмюрджину, если позволишь.

— Ты очень вежлив, ведь тебе не нужны мои позволения.

— Я вежлив, когда со мной вежливы. У меня просьба.

— Говори!

— Я устал и голоден. Не разрешишь ли ты мне отдохнуть в этом доме и разделить с вами трапезу?

— У меня ничего для тебя не найдется, я беден.

— У меня самого есть хлеб и мясо. Здесь хватит для нас обоих.

Я напрягся, ожидая, что скажет нищий. Можно понять мое волнение, ведь я узнал голос говорящего — то был храбрый хаджи Халеф Омар. Где он прятался ночью? Как узнал, что я здесь? Все это мгновенно пронеслось у меня в голове. Во всяком случае, он знал, что я где-то здесь, ведь моя лошадь стояла возле дома. И наверняка догадывался, что со мной обошлись не совсем по-дружески. К тому же у нищего в руках был мой нож «боуи». Значит, его у меня отняли.

Меня охватило беспокойство о друге, и в то же время я немного успокоился. Халеф не пожалеет жизни, чтобы вызволить меня отсюда.

Измиланец поднялся, подошел к нищему, осмотрел хаджи и удивленно сказал:

— Вах, что я вижу, чужак! У тебя копча!

— А, ты знаешь этот знак?

— Разве ты не видишь, что он и у меня тоже?

— Вижу. Значит, мы друзья?

— Откуда у тебя это?

— Ты думаешь, секреты так легко выдаются?

— Ты прав, слезай с лошади и входи, хотя сейчас у нас в доме траур.

— По кому же вы скорбите?

— По родственнику хозяина этой хижины. Он умер этой ночью от несчастного случая. Тело лежит там, в углу, а мы собрались, чтобы помолиться о нем.

— Да воздаст же ему Аллах почести в ином мире! — С этими словами Халеф вроде бы спрыгнул с лошади.

Потом я услышал, как он сказал:

— Какая красивая лошадь! Чей же это такой вороной?

— Мой! — ответил кузнец-оружейник.

— Тогда тебе можно позавидовать. Эта лошадь родом из конюшни Пророка.

Он вошел, поприветствовал остальных и бросил взгляд в мою сторону. Я увидел, как его рука потянулась к сумке, но он вовремя удержался и не выдал себя.

— Это и есть почивший? — осведомился он, указывая на меня.

— Да.

— Разрешите мне оказать ему последние почести! — И он двинулся ко мне.

Но тут нищий сказал:

— Оставь его в покое, мы уже помолились за него.

— А я не помолился. Я придерживаюсь ортодоксального учения и чту заветы Корана. — И он беспрепятственно приблизился ко мне, молитвенно сложив руки.

Я услышал, как скрипят у него зубы. Я знал, что все взгляды направлены сейчас на нас, поэтому держал глаза плотно закрытыми, но сумел шепнуть сквозь стиснутые зубы:

— Халеф, я жив…

Он перевел дыхание, как будто сбросил тяжесть с плеч, какое-то время побыл в коленопреклоненном состоянии, поднялся снова и воскликнул:

— Но мертвый привязан!

— А почему тебя это удивляет?

— Потому что даже трупы врагов не связывают. Мертвый никому не причинит зла.

— Это верно, но мы вынуждены были его связать, потому что, когда его постигло несчастье, он был как неистовый, угрожал нашим жизням.

— Но сейчас-то он мертв.