— Арсений Дмитриевич, я знаю, это ужасная сентиментальщина и все такое прочее, но, ради бога, пожалуйста, не откажите мне… Ну, пожалуйста! Я вас очень прошу, ну, пожалуйста! Арсений Дмитриевич, миленький, не откажетесь? Обещайте мне? Не откажетесь?

— Хорошо, не откажусь, но от чего?

— Спасибо. — Убрала руку. Помедлив, бережно сняла с пальца кольцо, протянула.

— Он хотел было остановить ее — прижала палец к губам:

— Тш-ш… Я так хочу, Арсений, слышите? Ну, пожалуйста! Я хочу. Я буду всегда с вами, хорошо?

— Вложила кольцо в его ладонь, силой сжала пальцы в кулак.

— Подержите его, а потом спрячьте в карман. На левую сторону. Хорошо?

— Хорошо. — Спрятал кольцо в карман пиджака.

Лиза вздохнула, смешливо прищурилась:

— Знаете, я ведь очень суеверная. Вы даже не знаете, до какой степени… Ну вот. Еще тогда, в то утро, я загадала: если все будет хорошо, я обязательно подарю вам это кольцо. Обязательно. А сейчас все хорошо. Ведь все хорошо? — Смотрит ему в глаза, уже серьезно.

Подумал: если этот взгляд хоть что-то значит, это было бы счастьем.

— Да, Лиза, все хорошо.

— Вот видите. Я так рада. И все благодаря вам.

— Лиза…

— Не нужно, не говорите ничего. Благодаря вам, благодаря вам, благодаря вам… Но… — Посмотрела на окно: — Но только… Кажется, мы уедем из Петербурга.

— Почему?

— Папа решил, что восстанавливать завод невыгодно… Акционеры с ним согласились. На собрании решено купить новый завод в Москве. Тоже электромеханический.

— Значит, вы уедете?

— Останусь я или нет, зависит от одного человека.

— Он здешний? Петербуржец?

Шепнула еле слышно, не поднимая глаз:

— Петербуржец…

Надо спросить, кто это, иначе он не выдержит.

— Кто же это? Неужели Тиргин?

Подняла голову:

— С чего вы взяли?

Он мне сказал, что собирается сделать предложение…

— Тиргин? Ну-ну. Он может собираться делать сколько угодно предложений. — Дурачась, вытянула губы: — Я похожа на будущую жену Тиргина?

— Действительно, не похожи… Я ошибся и теперь понимаю, кто это.

— Кто же?

— Вологдин, я понял это сразу. Так ведь?

— Валентин Петрович? Ну что вы. Вологдин может быть мне другом, братом, но не больше. Да и потом — у него есть суженая, Маша, Мария Федоровна.

— Кто же этот счастливец?

Вздохнула:

— Не знаю, счастливец ли он, но я этого человека люблю.

Замолчала, осторожно трогая чашку; наконец сказала тихо:

— Для меня он самый прекрасный, самый умный, самый смелый, самый благородный… самый лучший… Он петербуржец.

Неужели она имеет в виду его самого? Арсения Пластова? Вряд ли… Это было бы слишком большим счастьем. Но почему бы нет? Теперь он может всерьез рассчитывать на эту партию.