- Ты говоришь, что Иштаги наказан. Почему? - спросил Таннау. - Может быть, он обидел злых духов? Как ты думаешь, дедушка?

- Он обижает бедных людей, - ответил мрачно дед. - Он жесток с рабами, которые строили дворец, сооружали канал плодородия, создали прекрасные сады и виноградники. По всему Тейшебаини из уст в уста передаются страшные истории о его зверином сердце.

- А почему он к тебе добр, дедушка?

- А потому, что я ему нужен. Он боится Русы, которому тоже нужен мой труд. Вот почему он добр к нам, Таннау! Его доброта - это доброта волка.

- Не будем трудиться на Иштаги! - предложил Таннау. - Зачем нам делать красивые вещи для злодея?

- Мы должны их делать для царя Русы, - ответил Аблиукну. - Но даже если бы пришлось работать и на Иштаги, все равно никуда от них не уйдешь. Я тоже предлагал отцу Аплаю не делать золотых щитов для деда нашего царя - он был злой человек, в нем тоже жили злые духи.

- И что же сказал тебе Аплай?

- Он сказал, что на то воля богов, - ответил Аблиукну. - А мы, бедные люди, должны жить, как велят боги.

- А разве боги велят уводить в рабство? - загорелся вдруг Таннау. - Разве Аплай был скверный человек? Почему его увели в рабство?

- Его увели как раз за то, что он был хороший человек, искусный мастер, - ответил Аблиукну, погладив голову Таннау своей шершавой рукой.

Они подошли к ручью, который весело струился по камешкам. Увидев, как ослик побежал с пригорка, чтобы попить прохладной воды, дед предложил внуку отдохнуть под старым орехом.

- Хороша вода! - восторгался Таннау, окунувшись с головой в ручей. - Я давно не пил такой вкусной, прохладной воды.

- Это вода необыкновенная, - согласился Аблиукну. - Она памятна мне с юности. Я никогда не забуду этого ручья.

- А чем она памятна тебе? Расскажи, дедушка, - попросил мальчик.

- Видишь ли, - ответил задумчиво дед, и его добрые серые глаза подернулись печалью, - вон там, у оврага, ручей был когда-то широк и полноводен, как маленькая река. Я часто ходил сюда купаться. И вот здесь я встретил Таририю. Это было вскоре после того, как ассирийцы увезли Аплая из Мусасира. В наши края не дошло войско Саргона. Я долго ждал отца…

Первое время, когда я остался один, мне казалось, что солнце померкло и вечная ночь опустилась на землю. Я много дней бродил по винограднику голодный и несчастный. Слезы душили меня, мысли путались от горя. Я потерял веру в богов. Я думал: лучше бы и меня взяли вместе с отцом. Так прошло много дней. Ассирийцы давно уже покинули Мусасир, и люди, оставшиеся в живых, вернулись и занялись прежней работой. Не вернулся только Аплай. Мне сказали, что он увезен Саргоном. Так я и не дождался отца и остался один. Не знал, что делать, как жить… Но вот как-то пришел ко мне сосед и предложил сделать ему котел. Бронза у него была. Я взялся за работу. Развел огонь в печи - то была печь Аплая - и стал работать. А вечером пошел к ручью помыться и рубаху выстирать. Только расположился я на камне, смотрю - идет девушка. Стройная, тоненькая, как молоденький кипарис; косы длинные, черные. Несет на плече кувшин и что-то напевает. Я сделал вид, что не вижу ее. Подошла она поближе, увидела меня - умолкла. Набрала воды в кувшин. А потом окликнула:

«Аблиукну!»

Я поднял голову и увидел Таририю, дочь пастуха. Она ранней весной ушла с отцом в горы и теперь только вернулась.

«Таририя, - воскликнул я, - как хорошо, что ты уцелела!»

«А почему ты печален, Аблиукну, почему не слышно твоей веселой свирели?» - спросила она ласково.

«У меня горе большое, Таририя: ассирийцы увели Аплая. Теперь я один». - И я горько заплакал.

«Не печалься, Аблиукну, мы не оставим тебя», - сказала Таририя и так ласково на меня посмотрела.

Мы постояли молча: я с мокрой рубашкой в руках, а Таририя с кувшином воды на плече.