– Они, наверное, устали.

– Ничего, скоро они превратятся в креветочный скэмпи.

Пришла очередь Трейси удивиться:

– Не знала, что ты стал шеф-поваром по деликатесам.

Он подмигнул:

– Креветочный скэмпи? Да пустяки. Простое и быстрое блюдо, которое я делаю лучше всего. Чистишь креветки, рубишь немного чеснока, добавляешь растопленное масло, все это как следует перемешиваешь. Потом несколько секунд под грилем, и можно подавать с салатом и рисом.

– И дорогим шампанским. – Она кивнула в сторону замороженной бутылки с французской этикеткой.

– Да. Для специального случая. Давай откроем прямо сейчас. – Он взял бутылку, шикарным жестом официанта обернул ее полотенцем и содрал блестящую фольгу.

Трейси усмехнулась.

– Ты не добрился, Остин. Как ты собираешься пробовать шампанское с сосновым кремом на губах?

– Ты права. Позволь, я пойду доскребу остатки. Побудь здесь.

Он вернулся в ванную, и Трейси услышала, как он напевает, заканчивая бритье. Она поборола искушение пойти и посмотреть. Кривые рожи, которые он корчил, исполняя этот ежедневный мужской ритуал, всегда смешили ее. Но он выглядел слишком восхитительным без рубашки, а великое искушение неизбежно приведет к неприятностям. Трейси выдвинула стул и чопорно уселась около кастрюли.

Остин вернулся, натянув, к великому ее облегчению, рубашку.

– О'кей, – протянул он. Снова взял бутылку шампанского, уперся большими пальцами в пробку. – Раз. Два. Три!

Пробка взлетела к потолку, срикошетила вниз, и он ловко поймал ее, не выпуская из рук пенящейся бутылки. Он церемонно передал пробку Трейси, которая положила ее около тарелки, и налил в бокалы пенящуюся жидкость. Один он передал Трейси, второй взял сам.

– У меня есть тост. За Джексона и Эмили, которые сейчас проводят лучшее в своей жизни время в женском студенческом общежитии.

– Я с удовольствием выпью за это. – Трейси легко прикоснулась своим бокалом к его. Теплый взгляд Остина задержался на ней и Трейси ощутила легкое головокружение, совсем как маленькая школьница.

– Тост номер два. За нас. Трейси опустила свой бокал.

– За нас? – обеспокоенно переспросила она.

– За нас.

– Я не знаю, Остин.

Она встала и отошла от стола, но Остин мягко одной рукой поймал ее за талию. Она повернулась в кругу его рук и оказалась лицом к лицу с ним. В его темных глазах тлел огонек. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, только один раз, очень нежно. Губы ее приоткрылись, и он воспользовался этим, прижался своим ртом к ее и поцеловал уже по-настоящему.

Трейси уступила его объятию, позволила крепко прижать себя, слившись с телом, которое помнила так хорошо и любила так сильно. Руки Остина двинулись вниз, нежно поглаживая ее бедра, потом скользнули вверх.

Кончики пальцев нежно потерли соски сквозь тонкий шелк блузки, как тогда, в офисе, когда он целовал ее. Трейси чувствовала, как ее сила воли растворяется от каждого его прикосновения, и знала, что должна остановить его. Но не могла.

Остин бессвязно шептал слова любви, покрывая поцелуями ее волосы, лицо, шею. Он крепко притянул ее бедра к своим, не в силах скрыть возбуждение.

Трейси призвала на помощь жалкие остатки самообладания и чуть отодвинулась от него. Он, однако, не хотел отпускать ее и еще теснее прижал к себе. Трейси положила руки ему на грудь, стараясь выиграть хоть немного свободного пространства, чтобы дышать.

– Трейс… – Голос его был низким и хриплым от желания.