Леше, наоборот, являлась кирка. Он во сне огрел себя киркой по колену, было зверски больно, пришлось зажечь свет и осмотреть, нет ли крови.

— Крови, конечно, не было. Но болело всю ночь. У меня братцы, сны, как в кино. Жалко, при современном состоянии техники — нельзя их вам показать. Вот бы вместе один сон посмотреть!

На исходе сентября была закончена планировка площадки и выкопан котлован. С тачкой покончили, на очереди стояли кирпичные работы. Вася задумал отпраздновать торжественное событие. Он упросил киномеханика показать вне графика только что привезенную картину и поспешил собрать бригаду. Товарищи послали его к черту.

— Выключи болтовню, я сплю, — проворчал Леша, скрываясь под одеялом.

— Я тоже поехал, — сказал Миша, зевая. — Пока, до утра!

Игорь не соглашался и не отказывался, но, поглядев на его апатичное лицо, Вася обругал приятелей старичками. Он пошел в кино один. На дворе лил дождь, Вася промок. Постояв в фойе, он махнул на картину рукой и побежал под дождем назад — одному было скучно развлекаться.

Дождь шел и днем. Небо завалило тучами, тайга пропала в серой пелене воды, под ногами чмокала глина. Доски тротуаров стали скользкими, уже не один Виталий валился в грязь. Перед концом работ он сказал, исподлобья — чтоб не подставлять лицо дождю — поглядывая на небо:

— Начались погожие денечки! У предков под крылышком веселее. Удивляюсь, какого шута меня потянуло в эту дыру?

Под вечер солнце осветило омытую тайгу и помутневшую Лару. Из леса ринулся гнус, задымили потушенные дождем костры. Репродуктор разнес над площадкой сообщение, что сегодня в конторе выдается зарплата.

У большинства это были первые деньги, заработанные собственным трудом. Девушки еще соблюдали степенность, но парни помчались сломя голову. Игорь сжимал в руке пачку кредитных билетов, они жгли ладони, нужно было немедленно истратить хоть часть их.

— В магазине появилась наша родная московская антигриппозная белоголовочка, — порадовал товарищей Георгий. — Окропим столичными градусами древнюю таежную землю.

— Обойдемся и без отравы, — сказал Леша. — У тебя чуть что — заливон.

— Да ты пил беленькую? — допытывался Георгий. — Знаешь, что это такое?

— Что ты пристал? — рассердился Леша. — Пил, разумеется. Не понравилось — и все!

Светлана с Валей тоже обсуждали, как лучше потратить первые деньги.

— Треть я пошлю отцу! — воскликнула Светлана. — Это будет просто великолепно! Мы ведь поссорились при отъезде. Он кричал, что я без него погибну: «Нашкодишь, обратно не просись!» А тут перевод, как снег на голову!

Игорь думал о маме. Он предупредил, что писать не будет, она услышит о нем из газет, от этого он не отступится. Но скоро газеты о нем, видимо не заговорят. А деньги покажут маме, что жизнь разворачивается по плану. И помощь все-таки, она потратилась на его поездку, к казенному авансу столько же своих приложила.

2

Георгий Внуков был, вероятно, единственным, кто не нашел в новой жизни больших трудностей. Он поменял одно место жительства на другое, вот и все. И он не мог бы сказать, что комната в бараке на обрыве Лары ему нравится меньше, чем подслеповатая клетушка в деревянном домике у Москва-реки, недалеко от южного порта столицы. Георгий со смешком вспоминал приятеля, оставшегося в Москве. Приятель проживал с родителями в самодельном деревянном кубе, воздвигнутом на бывшей Новоспасской колокольне — квартиру так и называли: «ящик».