|
. У нас его не поминают! Нехорошо!.. Черного слова не говори... Не ровен час — пожалуй, недоброе что случится... А про каку эту матку вы поминаете — прибавил он. — Да вон у товарища моего матка какая—то есть... Шут ее знает!..— досадливо отозвался Патап Максимыч, указывая на Стуколова.— Всякие дороги, слышь, знает. Коробочка, а в ней, как в часах, стрелка ходит,— пояснил он дяде Онуфрию... — Так, пустое дело одно. — Знаем и мы эту матку,— ответил дядя Онуфрий, снимая с полки крашеный ставешок и вынимая оттуда компас.— Как нам, лесникам, матки не знать? Без нее ину пору можно пропасть... Такая, что ль? — спросил он, показывая свой компас Патапу Максимычу. Диву дался Патап Максимыч. Столько лет на свете живет, книги тоже читает, с хорошими людьми водится, а досель не слыхал, не ведал про такую штуку... Думалось ему, что паломник из—за моря вывез свою матку, а тут закоптелый лесник, последний, может быть, человек, у себя в зимнице такую же вещь держит. — В лесах матка вещь самая пользительная,— продолжал дядя Онуфрий.— Без нее как раз заблудишься, коли пойдешь по незнакомым местам. Дорогая по нашим промыслам эта штука... Зайдешь ину пору далёко, лес—от густой, частый да рослый — в небо дыра. Ни солнышка, ни звезд не видать, опознаться на месте нечем. А с маткой не пропадешь; отколь хошь на волю выведет. — Значит, твоя матка попортилась, Яким Прохорыч,— сказал Патап Максимыч Стуколову. — Отчего ей попортиться? Коли стрелка ходит, значит не попортилась,— отвечал тот. — Да слышишь ты аль нет, что вечор ей надо было на осенник казать, а она на сивер тянула,— сказал Патап Максимыч. — Покажь—ка, ваше степенство, твою матку,— молвил дядя Онуфрий, обращаясь к Стуколову. Паломник вынул компас. Дядя Онуфрий положил его на стол рядом со своим. — Ничем не попорчена,— сказал он, рассматривая их.— Да и портиться тут нечему, потому что в стрелке не пружина какая, а одна только божия сила... Видишь, в одну сторону обе стрелки тянут... Вот сивер, тут будет полдень, тут закат, а тут восток,— говорил дядя Онуфрий, показывая рукой страны света по направлению магнитной стрелки. — Отчего ж она давеча не на осенник, а на сивер тянула? — спросил у паломника Патап Максимыч, разглядывая компасы. — Не знаю,— отвечал Стуколов. — А я так знаю,— молвил дядя Онуфрий, обращаясь к паломнику.— Знаю, отчего вечор твоя матка на сторону воротила... Коли хочешь, скажу, чтобы мог ты понимать тайную силу божию... Когда смотрел в матку—то, в котором часу? — С вечера,— отвечал Стуколов. — Так и есть,— молвил дядя Онуфрий.— А на небо в ту пору глядел? — На небо? Как на небо?..— спросил удивленный паломник.— Не помню... Кажись, не глядел. — И никто из вас не видал, что на небе в ту пору деялось? — спросил дядя Онуфрий. — Чему на небе деяться? — молвил Патап Максимыч.— Ничего не деялось — небо как небо. |
