В то утро она услышала выстрел, а с тех пор, как жила в лесу, знала, что выстрелы означают кровь. Еще из своей норы она услышала крик женщины и чуть позже – дребезжащий шум удаляющейся машины, с помощью таких обычно передвигались человеческие существа. Некоторое время она спокойно вслушивалась в тишину, улавливая малейшие колебания почвы, и просидела так, неподвижно, несколько часов в темноте, сдерживая голод, возраставший от сознания, что где‑то близко находится мясо.

Крыса высунула из норки черную мордочку и крошечными глазками окинула пустынный пейзаж. Все на своем месте – деревья и солнце, насекомые и пыль. Она сделала шажок наружу и подняла голову. До ее ноздрей доплыл легкий и душистый аромат крови, о котором она мечтала с тех пор, как услышала выстрел. Тем не менее двинуться вперед она пока не решалась. Эхо человеческих голосов отчетливо долетало до нее снизу, с поляны, но на таком расстоянии эти голоса не слишком ее беспокоили. Крыса боялась не самого человека, а его смертоносных машин. Безоружный, человек был чрезвычайно неуклюжим, слепым как крот, с никудышным чутьем и смехотворной медлительностью. Она вспомнила пса из города, где раньше жила: он всегда был гораздо проворней ее сородичей и убивал их, валя с ног одним мощным ударом. А потом даже не ел. Пока люди с поляны ее не заметили, беспокоиться не о чем.

Крыса снова огляделась вокруг, а затем посмотрела на небо. Она знала, что там обитают главные враги – степенные грифы, постоянно таскающие падаль своим вечно голодным птенцам. Однако в небе никого не было. Она решительно выскочила из норы и пробежала до ствола сосны. Крыса не могла ждать ночи. Легион ночных грабителей, таких же, как она, конечно, слышал выстрел, чуял кровь и уже ждал в своих убежищах наступления темноты, чтобы наброситься на останки или на мелких животных, что придут на приманку.

Порыв ветра принес ей более сильный запах. Теперь он смешивался с прекрасным ароматом, уже знакомым ей, – так пахла одежда человеческих существ и мусор, который они оставляли в лесу. Она снова посмотрела на небо перед тем, как быстрыми перебежками добраться до своего ужина. Крыса затаилась в кустарнике и огляделась. Там лежало тело, огромное, свежее и мягкое, его было достаточно для того, чтобы кормиться в течение всего года. Одна беда – трупы человеческих существ разлагались с непомерной быстротой, испуская тяжелый смрад, который даже она была не в состоянии вынести. Ничто в теле не выдавало признаков жизни – вряд ли это ловушка. Мухи, верные спутники смерти, уже облепили губы. Перед зрелищем еды и острым запахом крови голод крысы стал нестерпимым. Она беспечно двинулась вперед, подбежала к телу и обошла вокруг, дрожа от разыгравшегося аппетита и удовольствия, как приглашенный на обед к королю нищий, который при виде обилия яств не знает, с чего начать.

Она встала на задние лапки, передние поставила на лоб трупа, так что кончики усов скользнули по холодным и расширенным от ужаса зрачкам, но тут же отпрянула, напуганная пристальным взглядом. На лбу остался земляного цвета след от трех ее маленьких пальцев.

Притаившись возле шеи, крыса снова осмотрелась – нет ли поблизости более сильных соперников. Убедившись, что не придется делить добычу с другими, она метнулась к ногам. Крыса застыла у подошвы и оставила без внимания источаемый ею запах ящериц. Она взобралась на один из сапог и оттуда осмотрела огромное тело, принадлежавшее теперь только ей одной.