— Так вот к чему он прошелся насчет рыжих! — И улыбнулся. — Da, думаю, я смогу пойти чуть ли не на что угодно, если это позволит мне бросить взгляд на британскую оборону и военные приготовления. — В порыве энтузиазма Шерман подскочил на ноги и так ахнул кулаком по столику, что тарелки и блюдца подскочили. — На том и порешим!

УЛЬТИМАТУМ

Дождь заливал стеклянные двери вестибюля потоками воды, сквозь которые едва виднелись понурившиеся лошади, запряженные в карету, стоящую перед крыльцом. У окна Авраам Линкольн беседовал с послом Пирсом и генералом Шерманом. Расстроенный Пирс говорил извиняющимся тоном:

— Больше я ничего не знаю, господин президент. Лакей принес мне записку от мистера Фокса, сообщавшую, что он слегка задержится, ждать его не следует и чтобы мы шли без него.

— Ну, правду говоря, я не рвусь выходить в такой ливень. Дадим ему еще минут пять в надежде, что тем временем распогодится. Я уверен, что у нас в запасе еще масса времени, чтобы попасть на ассамблею.

— А вот и он! — сообщил Шерман и, оглянувшись на ожидающую карету, поднял воротник кителя. — Ну, хотя бы дождь теплый в это время года.

— Прошу прощения, джентльмены, — выдохнул Гус, поспешно подходя к ним. — Я задержался из-за донесения, полученного от агента. Похоже, британцы все-таки будут. Сообщают, что замечена входящая во дворец солидная компания — да притом с лордом Пальмерстоном во главе!

— Что ж, сюрпризам нет конца, — заметил Линкольн, — как сказал человек, впервые увидевший слона. Полагаю, нам следует наконец-то встретиться.

— К добру или к худу, — Пирс принялся утирать взмокший лоб извлеченным из кармана платком.

— Это мы узнаем достаточно скоро, — откликнулся Линкольн. — Итак, а теперь не пойти ли нам наперекор стихии и наконец познакомиться с лордом Пальмерстоном?

Карету по-прежнему сопровождали бельгийские кавалеристы, вымокшие до нитки и выглядевшие довольно жалко. Мокрые плюмажи на их шлемах слиплись и поникли. Должно быть, король Леопольд усмотрел личную вину в том, что на американского президента совершили покушение в его стране, и решил позаботиться, чтобы подобное не повторилось. В отеле хватало ненавязчивых стражей, по большей части переодетых служащими, а другие ждали вдоль маршрута следования кареты. Король счел, что на карту поставлена честь Бельгии.

До дворца было рукой подать, но когда они подъехали, им пришлось подождать, когда выберутся пассажиры двух карет, прибывших чуточку раньше. Чтобы попасть в здание, гостям приходилось бросаться навстречу ливню, а лакеи с зонтиками изо всех сил старались защитить их от стихии. Кавалеристам задержка пришлась не по душе, их беспокойство передалось коням, и те принялись бить копытами, натягивая поводья. И животные, и всадники испытали немалое облегчение, когда передние кареты уехали, уступив им место у основания лестницы.

Во дворце американцев сопроводили в большую палату, где должна была состояться конференция. Даже в этот хмурый день сквозь высокие, доходящие до потолка окна вливались потоки света, а позолоченные газовые рожки рассеивали мрак без остатка, заодно освещая богато расписанный потолок, где кентавры гарцевали вокруг полуодетых дебелых женщин.

Но Авраам Линкольн даже не глядел на все это. В противоположном конце комнаты, как раз напротив их стола с каллиграфически выписанной табличкой «Etats-Unis» находился стол «Grande-Bretagne». Один из сидящих явно выделялся из прочих. Оперев ногу на поставленную перед ним скамеечку, сцепив ладони на набалдашнике трости, он исподлобья озирал всю ассамблею.

— Лорд Пальмерстон, как я понимаю? — вполголоса осведомился Линкольн.