– Везучий ты, Веня! – радостно удивился Филатов. – В такой день и на улицу выходить опасно, с будущей женой познакомишься.

«Решено, беру», – удовлетворенно подумал Семенов.

– А этот поморник с Новолазаревской что здесь делает? – войдя, весело осведомился Бармин. – Неужели берешь его, Николаич? Волосы на себе рвать будешь.

– Не хотелось бы, – включился в игру Семенов. – А какой у него главный недостаток?

– Неимоверно, чудовищно прожорлив. – Бармин исподтишка подмигнул негодующему Филатову. – Все съест. Напомни, сколько стоит доставка одного килограмма груза на Восток?

– Страшно подумать, целое состояние.

– Быть тебе, Николаич, банкротом, – продолжал злодействовать Бармин. – Чтобы прокормить Веню, придется удвоить станционный бюджет. Однажды этот фрукт на моих глазах слопал шесть бифштексов и потом поднял крик, что его морят голодом. Не говорю уже о том очевидном, но безобразном факте, что вечно по ночам камбуз обшаривал в поисках съестного. Теперь я понимаю, Филатов, почему шеф‑повар Гремыкин гонялся за тобой с веником!

– Все наоборот, – ухмыльнулся Филатов. – Не верьте ни одному его слову, Сергей Николаич, это он на спор съел шесть бифштексов.

– Ну и что? – с достоинством произнес Бармин. – Я – мужчина, а ты кто? Такому заморышу и одного бифштекса много. Каких‑то жалких десять раз двухпудовик выжать не мог.

– Одиннадцать. – поправил Филатов. – А ты пятнадцать, и то лишь потому, что перед этим банку витаминов ухлопал.

– Увертюра закончена? – спросил Семенов. – Докладывай, Саша.

– Только что от Шумилина, – сообщил Бармин. – Сначала чуть не испепелил меня, а потом‑о благороднейший Зевс‑олимпиец! – согласился отпустить к тебе, если найду замену.

– С бойни, любого живодера…– как бы про себя заметил Филатов.

– Нашел? – Семенов сдержал улыбку.

– Сразу двоих, так что, Николаич, не беспокойся.

– Хороший мужик Шумилин! – с чувством проговорил Семенов. – Значит, не беспокоиться, Саша?

– По крайней мере обо мне и моем здоровье, – уточнил Бармин.

– За сто килограммов перевалил? – Семенов с удовольствием окинул взглядом атлетическую фигуру доктора.

– На пятьсот граммов, – скромно уточнил Бармин.

– Это, наверное, мозг, – догадался Филатов.

Между ними снова началась веселая склока, а Семенов благодушно посмеивался и думал, что пока все складывается удачно. Главная удача, конечно, Андрей, а вторая по значению – Саша Бармин. Если даже допустить, что есть у полярников доктора получше и поопытнее Бармина, то по человеческим качествам равных ему Семенов не знал. Доктора, в общем, народ избалованный, сознающий исключительность своего положения: от них зависит жизнь, а редкая зимовка случается без того, чтобы кого‑то не приходилось спасать. Бармин же заставлял забывать о том, что он доктор, – чрезвычайное преимущество для человека его профессии. Докторам полярники часто чего‑то недоговаривают, а то и просто боятся пожаловаться: а вдруг, испугавшись ответственности, не допустит к зимовке, спишет? От Бармина же ничего не скрывали, в голову никому не приходило, что Саша, известнейший в полярных широтах мастер розыгрыша, доброжелательнейший из доброжелательных, способен подвести друга. А врачом был безупречным. Настоящих больных лечил всерьез, мнительных – психотерапией и огромными дозами юмора.