— Остельская колония — творение ваших рук, господин управляющий, и правительство Чили счастливо, что предоставило вам возможность совершить это чудо!

— Этот остров попал под чилийское господство лишь в силу договора тысяча восемьсот восемьдесят первого года, — соизволил ответить Кау-Джер. — Возвращение острову его независимости — всего лишь акт справедливости.

От господина Агире не ускользнул смысл сказанного: Кау-джер не считал, что восстановление справедливости дает чилийскому правительству право претендовать на какую-либо признательность. Не желая вступать в дискуссию, губернатор изменил тему разговора.

— Во всяком случае, — сказал он, — я не думаю, что пассажиры «Джонатана» сожалеют об африканской концессии в заливе Лагоа.

— В самом деле, господин губернатор. Там бы они подчинялись португальцам, здесь же они не зависят ни от кого.

— Стало быть, все к лучшему?..

— Пожалуй, что так, — ответил Кау-джер.

— Мы надеемся, — продолжал господин Агире, — на дальнейшее развитие добрых отношений между Чили и островом Осте.

— Мы тоже на это надеемся, — сказал Кау-джер и добавил: — Возможно, Чилийская Республика, учтя результаты эксперимента, примененного к Осте, предоставит независимость и другим островам Магелланийского архипелага?..

Господин Агире не мог удержаться от улыбки, но ничего не ответил — вопрос не входил в его компетенцию.

При разговоре присутствовали Гарри Родс, О’Нарк и Брокс. Мистер Родс хорошо понимал, что дальше развивать эту тему не стоит, и заговорил о другом, обратив внимание губернатора на положение, сложившееся в аргентинской колонии Ушуая.

— Как видите, здесь процветание, там упадок. Жесткая политика Аргентины отпугивает переселенцев, корабли обходят стороной порт, в котором не предлагают необходимых для торговли льгот, и, несмотря на усилия губернатора, Ушуая ничуть не прогрессирует…

— Не могу с вами не согласиться, — ответил господин Агире. — Чилийское правительство действовало в отношении Пунта-Аренаса совершенно иначе. Оно, хотя и не предоставило колонии полной независимости, наделило ее многими привилегиями, что обеспечило будущее Пунта-Аренаса.

Разумеется, мистер Родс не мог не признать верности сделанного замечания, но для Кау-джера это были пустые слова. Он заговорил о другом — о проекте, который не мог быть осуществлен без согласия чилийского правительства.

— Господин губернатор, — сказал он, — я хочу обратиться к правительству Чили с просьбой отдать нам в полную собственность один из крошечных островков архипелага. По сути дела, это груда бесплодных камней.

— Что же это за островок? — поинтересовался господин Агире.

— Это островок, на котором возвышается мыс Горн.

— Зачем же он понадобился вам?

— Мы хотим поставить на нем маяк, в котором нуждается южная оконечность континента. Он принесет пользу не только кораблям, идущим к острову Осте или к проливам, разделяющим острова Наварино, Вулластон, Эрмите, Десоласьон, но и судам, огибающим мыс Горн при переходе из Атлантического океана в Тихий.

Господа Родс, О’Нарк и Брокс, знавшие о проекте Кау-джера, поддержали его и подчеркнули необходимость сооружения маяка, ведь, миновав маяк на острове Эстадос, корабли не встречают больше ни одного подобного сооружения на островах вдоль чилийского побережья, что сильно затрудняет навигацию.

Господин Агире, конечно, не мог не признать глубокой обоснованности этого предложения. К тому же он знал, что различные государства неоднократно выражали пожелание, чтобы у мыса Горн был сооружен маяк.