— Согласен, — кивнул Кэри. — Как бы я ни любил этот дом, он уже очень старый и требует ремонта. Я бы очень хотел помочь тебе, бабушка. — Кэри напустил на себя задумчивость. — Ты никогда не хотела продать часть земель? Чтобы заработать денег на ремонт?

— Я сам все отремонтирую, — вмешался Раф.

— Я не с тобой разговариваю, — отрезал Кэри, снова повернувшись к бабушке. — Ты ведь согласишься со мной, что Трегеллин попросту развалится, если ничего не предпринимать.

— Кэри…

— Все нормально, Рафаэль. Кэри высказал свое мнение, а мне очень интересно, что он думает о Трегеллине. Я должна серьезно обдумать его предложение о продаже.

— О, я вовсе не предлагаю продать дом, — спохватился Кэри. — Только часть земельных владений. — Он взглянул на Джульет в поисках поддержки. — Ты же понимаешь, о чем я говорю, Джулс, правда? Никто не хочет, чтобы здесь все развалилось.

Но прежде, чем Джульет смогла ответить, леди Элинор заговорила сама.

— Полагаю, я сама разберусь, что лучше для Трегеллина, Кэри, — заметила женщина и повернулась к лорду. — Твоя жена играет в бридж, Боб?

Оливия не знала правил, но леди Элинор пообещала научить ее. Лорд Холдернесс и Кэри присоединились к дамам, составив четверку.

— Ты ведь не возражаешь, правда, Джульет? — поинтересовалась пожилая леди, когда они собрались за игральным столом. — Рафаэль, развлеки нашу гостью. Покажи ей картины своей матери. В кабинете есть несколько.

Глава одиннадцатая

Раф проводил Джульет в кабинет. Он прекрасно понимал, что она не жаждет проводить с ним время наедине. Но ослушаться леди Элинор Джульет не решилась.

Когда-то эта комната служила кабинетом его дедушке. Рафаэль огляделся и едва не задохнулся от удивления. Две стены, как всегда, занимали полки с книгами, а. вот другие две были заняты не только работами Кристины, но и его собственными.

Раф был поражен до глубины души.

— Бог мой! — воскликнул мужчина.

Джульет взглянула на него.

— Что-то не так?

— Все в порядке, — пробормотал мужчина. — Я просто думаю, давно ли бабушка пристрастилась к искусству.

— Ты говоришь о картинах твоей матери? — Джульет подошла к той, на которой был изображен закат в Тоскане. — Полагаю, акварели принадлежат ее кисти?

— Мама любила Италию. А Тоскану особенно. Мы часто бывали с ней там.

— Сколько тебе было, когда она умерла? — спросила Джульет. — Не отвечай. Это не мое дело.

— Семь, — вздохнул Раф. — У меня не было других родственников, и после ее смерти меня отправили в Англию.

— К бабушке.

— Да. Сначала я ненавидел эти места. В Англии так холодно.

Джульет понимала, каково было малышу, которого увезли от всего, что он знал и любил. Ей хотелось выяснить, где в то время находился его отец, но это было бы чрезмерным любопытством.

— И ты не знал, что леди Элинор повесила у себя эти картины?

— Раньше их не было. Я заходил в кабинет меньше недели назад. Картины на стенах не висели. Ни мамины, ни…

— Твои.

— Если эти зарисовки можно назвать картинами. Я нарисовал их лет пятнадцать назад. В школу тогда позвонил какой-то адвокат, сказал, что хотел бы увидеть мои работы. Они ему понравились, а я был очень рад, что нашелся покупатель. Черт, мне даже жаль было расставаться с ними.

— Но работы действительно хорошие.