Автоматические ворота разъехались, пропустив черный Хамер на участок. Дар припарковался на крытой стоянке, лениво вылез из авто и пошел к парадному входу.

– Господи, – скривился мужчина, – он все таки его повесил, – взялся за бронзовый дверной молоточек в форме головы льва и несколько раз стукнул по дубовой поверхности.

Через пять минут послышался щелчок замка и дверь открылась. На пороге стоял седовласый господин в черных джинсах и белом кардигане. Внешностью хозяин дворца обладал яркой. Вроде и не красавец, но женщины за ним всегда выстраивались в очередь. В итоге у Кравчика теперь чуть ли не в каждой стране Европы бегало по наследнику или наследнице. Правда, каждого отпрыска художник признал и каждому платил щедрые алименты.

– О, внучок пожаловал, – усмехнулся мужчина. – Проходи, проходи.

Дар сразу прошел в столовую, там было довольно уютно, в отличие от прочих помещений, удручающих своими необъятными размерами.

– Кофе? Чай? Виски? – спросил дед.

– Пожалуй, кофе, – сел за стол и положил рядом ключи от машины. – Напомни ка мне, почему я должен приезжать к тебе каждый четверг в обед?

– Потому что я твой любимый дедушка, который желает тебе всяческих благ, – хихикнул тот. – Написал хоть что нибудь?

– Да как сказать…

– Дима, второй раз мои статьи не спасут твою унылую задницу. Черный пиар – вещь хорошая, но до поры до времени. Увлекаться им не стоит. Так что, ищи вдохновение.

– И где его искать? – криво усмехнулся.

– В людях, дорогой мой. В людях. Хватит уже ваять свою нефигуративную хрень. Переходи на живую плоть.

– Как то кровожадно прозвучало, – и снова вспомнилась курьерша.

– Ты там чего то промямлил про картину. Может, покажешь?

– Дед… Давай уже кофе и поговорим о вырождении современной живописи. Моя новая работа нетипичная, написал ее в, мягко говоря, нетрезвом состоянии. Там гениальности столько же, сколько в «Танце жизни» Мунка.

– Вот не трогай Мунка. А современная живопись и вправду вырождается. Каждый второй ваятель мнит себя художником, всякую бессмыслицу пихают людям под соусом неординарности, а на деле… лень, типичная лень. Нежелание творить действительно стоящие вещи, чтобы их восславляли потомки. Зачем, когда можно здесь и сейчас срубить бабла! А какой нибудь псевдоценитель повесит у себя в сортире этот псевдошедевр и будет любоваться во время очередного запора.

– Говорит челочек с тремя ягуарами в гараже. Тебе надо быть терпимее.

– Нет, не надо. Мне уже не надо. Я в силу возраста имею полное право поливать помоями всех этих рукожопых марателей холстов. А ты, к слову сказать, стремишься туда же. Повторяю еще раз, заканчивай с абстракционизмом. Хватит рассеивать капельки и соединять их черточками.

– Знаешь, я покажу тебе свою новую работу, – вдруг загорелся Дар. – Аж не терпится услышать твое мнение. Глядишь, настрочишь про меня еще статейку. Собирайся. Поедем прямо сейчас ко мне.

– А вот такой настрой мне нравится. Поехали.

Кофе так и не выпили. Кравчик с большим энтузиазмом забрался в машину, он очень хотел увидеть картину. Ведь еще чуть чуть и внук скатится до уровня коммерческих художников, которые уже давно перестали творить.

Полтора часа пути провели в тишине, каждый думал о своем. И вот, они уже поднимаются на лифте.

Дар неожиданно для себя занервничал, отчего не с первого раза получилось вставить ключ в замочную скважину. А дед заметил состояние парня. Раз так переживает, значит, картина имеет для внука определенную ценность.

– Проходи, – Дар распахнул двери мастерской.