|
– Придется вас в детскую комнату милиции отправить, раз вы по-хорошему договориться не хотите. Там с вами проведут воспитательную беседу, а потом родителям на работу сообщат, что вы по чужим дачам лазаете. Мебель портите, мелочь всякую воруете. Да еще и надписи на стенах неприличные пишете. Этих разборок вам до конца школы хватит. Любить львов, конечно, похвально – красоту надо любить, но дураками-то быть при этом вас никто не заставляет! – Верзилин с сокрушенным видом оглядел ребят, и в ладони его блеснул серебряный свисток.
Что-то мелькнуло в воздухе, свисток, будто живой, выскочил из руки Верзилина, попрыгал по ступеням и упал в воду. – Скачибоб! – радостно крикнула Анюта. – Он! – ахнул от неожиданности Витька. – В ж-жижни таких сущ-ществ не видывал! – прожужжало над головами ребят, и на лестницу опустился ослепительно сияющий на солнце гигантский черный жук. – Сражу уничтож-жить или помучаем? – спросил он и двинулся на Верзилина, угрожающе лязгая пилами-рогами.
– Если попытается позвать на помощь – уничтожай, – серьезно сказал Михаил. Скачибоб, легко прыгая вверх по лестнице, подскочил к Анюте – попросился на руки. – Погоди, надо сначала Шерли отвязать, – Анюта вытерла ладонью глаза и пошла к сидящему на привязи фокстерьеру Поняв, что ситуация изменилась, Шерли перестал рваться с поводка. Весело крутя хвостом, он посматривал на Верзилина с нескрываемым презрением. А тот уже дважды открывал рот, чтобы позвать на помощь, и оба раза беззвучно закрывал его. Грозные пилы-рога, щелкающие у самого носа, были веским доводом в пользу молчания. Жужляк теснил его ближе и ближе к воде, и с каждой оставленной ступенькой все бледнее и бледнее становилось толстое лицо председателя комиссии по розыску львов. – Кто бы мог ожидать? – пробормотал он, оценив взглядом расстояние, оставшееся до воды – Ай-ай-ай. – Все течет, все изменяется, – донесся откуда-то сверху голос Мяфы. Все подняли головы. Мяфа, как ни в чем не бывало, сидела на загривке бронзового льва и посматривала оттуда вниз круглыми, без ресниц, глазами, такими же голубыми, как у Анюты. Верзилин со вздохом шагнул на последнюю ступеньку лестницы. Свинкль, путавшийся у него под ногами, отчаянно взвизгнул. – Сейчас он будет кричать, – предупредила Мяфа. – Буду, – спокойным голосом, хотя губы у него слегка дрожали, сказал Верзилин. – А что мне еще остается? Плавать я не умею. – Выполнить наши условия. Кто, как говорится, платит, тот и музыку заказывает, – подсказала Мяфа и, обращаясь к Жуж-ляку, добавила: – Покажи ему, на что ты способен, чтобы он стал покладистее. – Ж-жрать начну, тогда ужнает! – бросил немногословный Жужляк, но теснить Верзилина к воде перестал. – Ты на львином постаменте продемонстрируй, – посоветовал Витька. – Жачем портить вещь? – заупрямился Жужляк. – Все равно постаменты в наш Парк не свезти. – Свежет, – угрюмо пообещал Жужляк. – А впрочем… Он неторопливо приблизился к львиному пьедесталу, приложил к его углу пилы-рога. Раздался скрежет, и кусок гранита стукнулся о ступени лестницы. С шорохом посыпалась каменная крошка. Верзилин побледнел еще сильнее: – Говорите ваши условия. Ребята переглянулись. Все произошло так стремительно, что об условиях они как-то не успели подумать. – Пусть Мяфа говорит, – предложил Михаил. – Скажу. Тем более, у меня было время подумать. Семь раз отмерить, прежде чем резать. – Ну! – поторопил ее Верзилин, отпихивая Свинкля, жавшегося к его ногам. |
