В других частях Мритьяхайм имеются сказания о чудовищных снежных обезьянах, называемых где «йети», где «ми-го», где еще какими-либо именами. Однако сказания Цер-нга повествуют о другом – о ледяных демонах. Любопытно… Уж не порождены ли они существами, одно из которых нашел Фу?

За время, прожитое в Лам-це Ронг, нам никаких подобных существ не встречалось, хотя туземцы клялись и божились, будто видели ледяных демонов собственными глазами. Подобное также свойственно фольклору всего мира: ширландские крестьяне столь же истово будут клясться, будто сами видели ночами на проселках великанов и гончих Дикой Охоты. Однако все это не означает, что некогда, в давние времена, нечто подобное не существовало в действительности и не бродило по окрестным горам. Возможно, в наши дни эти существа и вымерли без остатка, но память о них вполне могла сохраниться…

Потратив на уговоры не одну неделю, Фу с Сухайлом сумели упросить троих деревенских юношей помочь нам переправить припасы со снаряжением к подножью Че-джа, соседней с Гьяп-це вершины, чтобы устроить там склад, полевую базу для исследования окрестностей. Вдобавок, у нас оставалась та же пара пони. Правда, для переноски всей поклажи этого не хватало, однако долгая задержка предоставила нам время выяснить, без чего мы, по зрелом размышлении, сумеем обойтись. Восьми человек и двух вьючных животных вполне хватало, чтоб унести остальное, хотя и на это не стоило бы рассчитывать, окажись пони и юные ньинги не столь крепки и неутомимы.

В теории переход до долины под той седловиной, где Фу обнаружил свой экземпляр, должен был занять четыре-пять дней. Но он-то шел туда весной, а сейчас была осень, и верхние склоны, которые нам предстояло одолеть, покрыли глубокие снега.

Что ж, мы их одолели. В первый день поднялись минимум метров на пятьсот, от души радуясь, что вызванная муссонами задержка дала нам время набрать столь хорошую физическую форму. Ночь выдалась снежной, так как завершение периода муссонов не отличается той же резкостью, что и его начало, а к тому времени мы достигли высоты, на коей атмосферная влага принимает кристаллическую форму. Но самым скверным оказался не снег, а ветер. Завыв за стенами палаток, он тут же показал, что одна из них закреплена плохо. Пожалуй, если бы не груз, палатку сдуло бы и унесло. Спали мы, нужно заметить, по четверо в палатках, рассчитанных на троих, чтобы не оставлять носильщиков под открытым небом, и я в кои-то веки имела случай порадоваться накрепко заложенному носу, уберегшему мои чувства от аромата стольких немытых тел (не исключая и моего собственного) в непосредственной близости.

Но все это было сущими пустяками в сравнении с преградой, лежавшей впереди, а именно – Чеджайским ледником.

Назван он по имени ближайшей горной вершины, меньшой соседки исполинской Гьяп-це. Ледник спускается с Че-джа длинной неровной дугой, охватывая ее подножье с восточной стороны, словно огромный язык. До праздничной поездки на юг Бульскево я неизменно представляла себе ледники в виде высоченных глыб льда, ярко-голубых в центре, окаймляющих берега замерзших северных морей. Однако ледники, конечно же, могут образовываться также среди гор в глубине материка при условии достаточной высоты, и эти ледники не имеют ничего общего с однородными массивами льда из моего воображения. Льды горных ледников текут – безусловно, медленнее воды, но все же движутся. Там, где течение льда убыстряется, образуются ледопады – то же, что водопады, только не жидкие, а твердые. Подобные области изобилуют трещинами (в которые можно упасть) и сераками (высокими ледяными зубцами, что в любую минуту могут обрушиться на голову неосторожному путнику). Даже короткий переход по леднику в лучшем случае весьма утомителен, в худшем же может закончиться травмами, а то и гибелью.

Достигнув кромки Чеджайского ледника, мы отослали одного из носильщиков с пони, нашим прощальным подарком жителям Лам-це Ронг, назад.