Вначале он рассказал о той части текста, что описывала родословную древних эриганских королей. Она представляла собой немалый интерес для исследователей эриганской истории, но куда больший интерес – для лингвистов, поскольку имена собственные с вероятностью много большей, чем обычные слова, переходят из языка в язык в более-менее неизменном виде. Таким образом, имена королей могли послужить фундаментом, набором слогов, переданных и в драконианской части текста, причем догадаться, где именно находятся эти слоги, было не слишком сложно. Пусть и неполный, в сравнении с прежними знаниями полученный силлабарий являл собою колоссальный шаг вперед.

Однако, получив представление о произношении драконианских символов, продвинулись мы не так уж далеко. Много ли проку в знании, что данный символ должен читаться как «ка», если мне неизвестно, что означает любое из слов, это самое «ка» содержащих? Вот потому, чтобы двигаться далее, лингвисту необходимо прибегнуть к новой тактике.

В упомянутом описании родословной восемь раз встречается слово «король». И вот Сухайл с соотечественниками начал анализировать частоту, с коей в драконианском тексте встречаются различные группы символов, отыскивая и фиксируя те, что попадаются восемь (и только восемь) раз. Нашли, конечно же, немало, по большей части – благодаря случайным совпадениям, а тут уж судите сами: много ли значит, например, тот факт, что буквосочетание «во» встречается в данном абзаце до слов «в данном» ровно восемь раз? (Тем, кто читает сии мемуары в переводе, по-видимому, придется поверить мне на слово, что подсчет верен.) Однако лингвисты пришли к убеждению, что статистические методы позволили им опознать драконианское слово, означающее «король».

Что касается методов лингвистической дешифровки, все вышеизложенное – лишь кончик драконьего носа, но углубляться в объяснения далее не рискну: во-первых, я быстро исчерпаю свои невеликие познания, а во-вторых, способы идентификации форм множественного числа существительных и прочая языковедческая магия для понимания дальнейшего ни к чему. Довольно будет упомянуть, что на тот день мы более-менее точно выяснили две вещи: правильное произношение примерно двух пятых драконианского силлабария и жалкую горстку приблизительно реконструированных слов, не все из коих мы могли верно произнести. Да, много более чем раньше, однако от той полноты знаний, на которую рассчитывали, все это пока было прискорбно далеко.

Муж мой, прекрасный лектор, изложил все это публике быстро и доходчиво (надо заметить, последнего качества весьма и весьма не хватает многим ученым), после чего перешел к основной части лекции.

– В идеале, – сказал Сухайл, – продолжая работу, следует полагаться только на прямые доказательства. На одних гипотезах далеко не уедешь: имеющихся данных так мало, что, громоздя одно предположение на другое – тогда как истинность их невозможно ни доказать, ни опровергнуть, – нетрудно соорудить целый замок, совершенно лишенный какого-либо прочного фундамента. Увы, за неимением второго Камня с Великого Порога или новых серьезных открытий, далее остается лишь строить гипотезы и смотреть, что из этого выйдет.

Помня о своей роли, мисс Пантел продемонстрировала публике следующий плакат.