Более того, постоянные читатели сих мемуаров знают, что я сама не раз ссорилась с ними – когда была выдворена из Ва-Хина, когда угнала один из их целигеров на Кеонгских островах и наконец, когда йеланцы устроили организованное вредительство, дабы помешать нашей работе в Дар аль-Таннанине. Все эти факты также были в то время общеизвестны, и посему джентльмены у дверей, увидев йеланца, явившегося на лекцию моего мужа, немедля заподозрили его в самых недобрых намерениях.

По счастью, вскочивший с места магистр еще не угомонился, а кто-то неподалеку, также вскочив на ноги, изо всех сил старался его перекричать. Не желая привлекать к инциденту у входа излишнего внимания, я негромко сказала:

– Джентльмены, предлагаю перенести разговор в вестибюль. Не стоит мешать лекции.

Да, в известности есть определенные преимущества. Меня тут же узнали, и это убедило бдительных граждан прислушаться к моему предложению (точнее, кое-как замаскированному под оное распоряжению) со всем надлежащим вниманием. Один из них толкнул плечом дверь, и мы вышли в относительно тихий и безлюдный вестибюль.

– Ну, а теперь, – продолжала я, как только дверь за нами затворилась, – будьте любезны объяснить, в чем проблема.

– В нем, – отвечал самый рослый из ширландцев, указав подбородком в сторону иноземца. Ростом он превосходил йеланца на целую голову, чем и воспользовался, дабы угрожающе нависнуть над ним. – Уж не знаю, что он задумал и ради чего сюда пожаловал…

– Не пробовали ли вы спросить его об этом?

Последовала недолгая пауза.

– Ну да, спрашивали, – признался другой. – Говорит, лекцию пришел послушать.

– Этак всякий может сказать, – презрительно ухмыльнулся рослый. – Но это ж не обязательно правда.

– Но и не обязательно ложь, – возразила я.

Сознаться откровенно, я уже в тот момент заподозрила, что дело не так-то просто. Заезжий йеланец, хоть и изо всех сил старался сохранить равнодушный вид, явно узнал меня. Казалось бы, ну, узнал и узнал (как уже говорилось, известностью я пользовалась немалой), но что-то в его поведении внушало подозрения, будто на самом деле в Кэффри-холл он явился не ради лекции, а по мою душу.

Посему, когда я заговорила с ним, тон мой был довольно резок:

– Как вас зовут?

– Фу Пим-лат, леди Трент, – с сильным акцентом ответил йеланец.

Таким образом, притворяться, будто не узнает меня, он и не думал. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах никто из нас в это бы не поверил.

– Давно ли вы в Ширландии?

– Три недели.

Сердце так и затрепетало в груди. Возможно, вы сочтете сию реакцию глупой – не стану спорить, однако некогда мне уже пришлось оказаться лицом к лицу с йеланцем, вознамерившимся меня убить, и так просто забыть этого я не могла. Окажись Фу Пим-лат давним фальчестерским жителем, я сумела бы убедить себя, что он не опасен. Но если он только недавно прибыл…

Я решила продолжить расспросы.

– Возможно, вы, мистер Фу, и пришли на лекцию, но я сомневаюсь, что цель ваша – исключительно научный интерес. Скажите, чего вы надеетесь добиться?

– Ах, оставьте, – сказала я не столько им, сколько самой себе. Испытывать страх посреди родного города мне было вовсе не по душе, тем более что и повод для страха столь незначителен. – Желай он мне дурного, мог бы добиться цели куда проще, а не являться за этим в общественный лекционный зал.

Например, напасть на улице, появившись из толпы так, что я и не замечу. Удар по затылку короткой дубинкой, налитой свинцом, нож под ребро… нет, глупо, глупо.