Однако теперь у нас появилось новое средство общения, что помогло мне в пополнении лексикона. Кроме этого я, в надежде достоверно установить произношение различных символов, поэкспериментировала с драконианским письмом, но далеко не продвинулась: Каххе с Зам явно были неграмотны, а кое-что понимавшая Рузд помогала мне с великой неохотой. Заподозрив некий религиозный контроль над грамотой, я отказалась от сей затеи. Для моих целей письменность все равно практически не годилась, так как могла передать только знакомые мне слова. Другое дело – изображения: они извлекали на свет слова совершенно новые.

По всей видимости, Рузд с Каххе отнеслись к проявленному мной мастерству художника с немалым почтением. Их деревянная утварь и посуда были украшены лишь абстрактным орнаментом: подобно многим народам, живущим в холодном климате, они коротали большую часть свободного времени за резьбой. Однако изобразительного искусства нигде не наблюдалось. Некая часть сознания, вопреки всем доказательствам обратного еще державшаяся мнения, будто передо мной – просто на удивление смышленые драконы, полагала это вполне естественным, но ведь на самом деле дракониане были не животными, а существами вполне разумными, хоть и похожими на человека лишь отчасти. К тому же их древние предки были вполне способны и рисовать, и ваять. У современных дракониан изобразительное искусство также имеется, только не для бытовых нужд, и в этом мне невероятно повезло: не обладая пониманием художественного отображения действительности, они попросту не поняли бы моих рисунков.

Со временем я узнала, что в драконианском обществе художники образуют особое сословие, пользующееся всеобщим восхищением. Продемонстрировав искусство рисовальщицы, я, сама того не сознавая, значительно упрочила свое положение.

Глава двенадцатая

О, можно сказать: все, что случилось дальше, произошло из-за пожара в коровнике. И это, в общем и целом, чистая правда: не будь пожара, животные не ударились бы в панику, повлекшую за собой столько интересного. Но если бы дело обошлось без дальнейших осложнений со стороны яков, пожалуй, я провела бы в пределах деревни всю зиму, а далее все пошло бы согласно замыслам моих спасительниц. Однако я покинула границы Имсали, узнала то, что хотели скрыть от меня сестры, и добилась такого прогресса, о коем даже не помышляла.

В небрежности, из-за которой начался пожар, моей вины нет. В коровнике было крайне темно даже при распахнутых настежь дверях, и посему, дабы лучше видеть, мы часто размещали в стратегических пунктах масляные лампы. Обычно расставляли их с осторожностью, понадежнее, но ошибки случались, и в тот знаменательный день Каххе допустила оплошность.

Один из яков, бродя по загону, боднул поперечину, на которой стояла лампа.

Будь кто-то из нас рядом, мы бы заметили ее падение и, вероятнее всего, загасили огонь прежде, чем он успел бы разгореться, но я во время начала этого бедствия находилась снаружи, а Каххе отправилась за новой корзиной, чтоб выносить в ней наружу ячий навоз. Первая подвернувшаяся под руку оказалась дырявой, а к тому времени, как Каххе нашла ей подходящую замену, пожар полыхал вовсю.

Рузд с Зам повели часть деревенского скота на пастбища, посему бороться с огнем нам пришлось вдвоем. Вначале мы попробовали потушить пламя, забрасывая его лучшим материалом, что оказался под рукой, а именно – ячьим навозом (высушенный, помет яков нередко используется как топливо, но этот-то высохнуть не успел). Веди себя яки спокойно, все бы у нас получилось. Увы нам с Каххе, не тут-то было.

Ближайшее к огню стадо запаниковало первым, а следом за ним страх охватил и соседние. Ограды загонов, отнюдь не рассчитанные на попытки массового прорыва наружу, не выдержали; жерди затрещали, щепки брызнули во все стороны.