Мы пили кофе и обсуждали, что предпринять. Доктор по телефону посоветовал больному соблюдать постельный режим и обещал выписать лекарство. За рецептом поехал приятель Ричарда.

Когда раздался телефонный звонок, Клер, прежде чем снять трубку, попросила меня подняться в комнату Ричарда и удостовериться, что все в порядке.

Я застала больного в тот момент, когда он пытался встать с кровати. Он устремил на меня негодующий взор и потребовал объяснить, зачем я явилась.

— Чтобы удержать тебя в постели, — непререкаемым тоном сообщила я. Взяв больного за руку, я попыталась заставить его лечь под одеяло. Он вцепился в брюки и заявил, что я могу сколько угодно смотреть, как он их натягивает, если мне это интересно, но никто не сможет его остановить.

И тогда я отвесила ему тяжеленную пощечину. Он схватился за щеку и уставился на меня.

— Ты дерешься? — изумился он.

— Да. И если ты сейчас же не ляжешь, тебе не поздоровится.

— Послушай! — заорал на меня Ричард.

— Нет, это ты послушай меня, Ричард Дру! Если ты выйдешь из дома с такой температурой, тебе не избежать воспаления легких. Клер придется сообщить об этом Ховарду, а он, обеспокоенный, вынужден будет прервать отпуск и мчаться сюда. Ты испортишь праздник не только брату, но также Имоджин и детям. Ты этого добиваешься?

— Конечно же, нет!

— Тогда немедленно ляг и перестань издеваться над теми, кто хочет помочь тебе.

Он лег, натянул одеяло на самый нос и посмотрел на меня, как затравленный зверек. Я прекрасно понимала его чувства, потому что однажды сама испытала нечто подобное. Мама удерживала меня, больную, дома, когда мне хотелось пойти на танцы с одним парнем. Пообещав принести горячее питье, я спустилась вниз.

— Пришлось отчитать больного как следует, — доложила я Клер. — Я останусь, если тебе все еще нужна моя помощь, но Ричард настроен весьма воинственно.

— Со мной он ведет себя не лучше. Мужчины не умеют болеть. О, Кирсти, я была бы так благодарна тебе, если бы ты могла остаться.

Я сходила в магазин за продуктами, а когда вернулась, Клер сказала, что приезжала Маргарет Линтон. Клер не позволила незваной гостье пройти к больному, и той пришлось ретироваться.

— Видела бы ты ее, — рассмеялась Клер. — Она пожирала меня злыми глазами, а потом заявила, будто очень сожалеет, что у ее будущей золовки столь несносный характер.

— Ты полагаешь, Ричард женится на ней? — Я с замиранием сердца ждала ответа.

— Если у него есть хоть капля здравого смысла, этого не произойдет, — помрачнела Клер. — Маргарет Линтон — настоящий вампир. Не могу понять, что влечет Ричарда к ней. Ведь он отнюдь не дурак.

— Знаешь, мой отец как-то сказал, что когда мужчина влюбляется, он теряет рассудок.

— Я вполне согласна с ним. И даже могу привести сколько угодно примеров из жизни.

В это время мне пришла в голову мысль о том, что жизнь — странная штука. Если бы Ховард, Имоджин и Клер не попали в аварию, я никогда бы с ними не познакомилась и не подозревала бы о существовании Ричарда.

— Как странно переплетаются события в жизни, — удивилась я вслух. — Как причудливо вплетаются они в кружево жизни отдельного человека.

Клер задумчиво взглянула на меня:

— А кто плетет эти кружева? Мне кажется, что мы делаем это сами.

— Интересно, у многих ли получается безупречный узор?

— Я думаю, только у избранных, — вздохнула Клер. — Мое кружево состоит из обрывов и узелков, а жизнь — из взлетов и падений. — Она поднялась и взглянула на меня умоляюще: — Кирсти, ты переночуешь у нас?

Меня не нужно было долго упрашивать.