– Тебе нечего стыдиться. – Как она могла даже подумать об этом? – Энрике был кардиналом и убийцей. Вина только на нём.

Она напряглась.

– Я снова начинаю верить в себя, но всякий раз, когда происходит что то сексуальное, я ассоциирую это с ним. Кажется, я не могу разорвать связь, хотя знаю, что это неправильно. Я знаю, что не все мужчины такие, но…

– То, что он сделал, связано с болью. Речь идёт об удовольствии. – Даже повстанческая Стрела знал это различие.

Она продолжала тихо плакать, и это было душераздирающе.

– Он заставлял тело испытывать удовольствие, путал сознание, пока не контролировал реакции и заставлял наслаждаться каждым унижением. – Стыд слышался в её шёпоте.

Джад хотел, чтобы Энрике был жив, и он мог пытать этого ублюдка. Он сохранил бы ему жизнь, заставив страдать. Можно отрезать части человека, не убивая, и делать так в течение нескольких дней, недель, если хватит терпения.

– Энрике был новичком, – повторил он, – с телепатией среднего уровня. Он хотел проникнуть к тебе в разум, но так и не добрался до внутреннего ядра, той части, которая управляет твоими эмоциями. У него не было такой способности. Он заставлял твоё тело реагировать через нервные окончания. – Бренна замолчала, будто сосредоточившись на его объяснении. – Ты была в курсе происходящего, да?

Она вздохнула, опалив его шею горячим дыханием.

– Он делал так, словно я наблюдала за его действиями, но не могла остановить. Мне было противно, но тело делало всё, что он хотел.

– Значит, удовольствия не было, только физическая реакция.

– А это не одно и то же? – Подняв голову, она посмотрела ему в глаза, из за слёз её взгляд стал странно чистым.

– Неправильно приказывать. – Он знал логику, его учили ей, как части процесса подготовки. Когда он увидел, что Бренна нахмурилась, решил доказать свою точку зрения. – Если я скажу, что у тебя самое красивое тело, которое мне доводилось видеть, ты ощутишь удовольствие?

Румянец разлился по её щекам.

– Ты это серьёзно или выдвигаешь гипотетическую точку зрения?

– Я подпишусь под каждым словом. – Она настолько мягкая, соблазнительная и женственная. Идеальная.

– Да, мне стало бы приятно. – Она коснулась поцелуем его губ, и это было так неожиданно, что Джаду пришлось постараться собраться с мыслями.

– Что, если бы незнакомец на тёмной улице сказал то же самое?

– Я бы убралась оттуда так быстро, как могли унести меня ноги. – Она скорчилась. – Ты утверждаешь, что удовольствие диктуется сердцем и разумом. Я доверяю тебе, думаю, что ты чертовски сексуален, и поэтому ты доставляешь мне удовольствие. Другой мужчина, хотя и мог бы каким то образом заставить тело реагировать, не доставил бы мне никакого удовольствия

У каждого есть предел. Джад полагал, что он преодолел свой недели назад.

– Между телом и свободным разумом должна быть связь. Без этой связи нет удовольствия, а копия, приносящая боль.

Бренна почти минуту молчала.

– Я никогда не рассматривала это в таком ключе, но ты прав. Это была боль. Меня разрывало на части, когда тело реагировало против воли, причиняя такую боль, что я мысленно сворачивалась в клубок, чтобы выжить. Саша говорила, что это основной инстинкт выживания, то, что делают разумные существа, когда нет другого выхода. Иногда они так и не возвращаются из кататонического состояния

Доведённый до крайности, но, не желая, чтобы Бренна пострадала, он сосредоточил ярость на манипулировании неодушевлённым предметом.