Но все же во мне растет сомнение. Я разглядываю здание в поисках изъянов. В саду выросло несколько сорняков. Фасад не помешало бы перекрасить. На лужайке видны ямы, которые, вероятно, вырыли собаки. Я не могу позволить себе собаку, но здесь ее оставить я тоже не могу.

Это место недостаточно хорошо для нее.

Я почесываю переносицу, понимая, что решение уже принято. Черт.

– Эй.

Она вскидывает голову и смотрит сияющими глазами прямо на меня. У меня замирает сердце.

– Хочешь жить со мной? – спрашиваю я, а она не отрывает от меня своего трогательного взгляда. – А. Ты хочешь вкусняшку.

Она разворачивается, спрыгивает у меня с колен и усаживается в пассажирском кресле в нетерпении. Я тянусь на заднее сиденье и раскрываю пакет с лакомствами, которые купил для нее. Я кидаю ей парочку и наблюдаю, как она аппетитно ими хрустит.

Я уже все решил, хотя голос в моей голове подсказывает, что это не лучшая идея. Я смотрю, как собака сворачивается в клубок и засыпает в пассажирском кресле. У меня есть деньги, чтобы на этот год нанять ассистента, так что о собаке позаботятся.

Я прокручиваю контакты в телефоне, пока не нахожу того, кто мне нужен.

– Штрайхер, – отвечает Уорд.

– Привет, – я потираю подбородок, потому что внутри снова копошатся дурные предчувствия. – Я передумал. Мне понадобится ассистент.

Глава 2. Пиппа

У МЕНЯ ОЧЕНЬ ГРОМКО СТУЧИТ СЕРДЦЕ, когда я останавливаюсь перед домом Джейми Штрайхера.

Последний раз мы сталкивались с ним лицом к лицу в школьной столовой, когда я пролила себе на белую футболку синюю газировку. Его холодный, лишенный всякого интереса взгляд до сих пор преследует меня; его зеленые глаза скользнули по мне, а потом он отвернулся и продолжил беседовать со своими сексуальными накачанными дружками.

А теперь я стану его ассистенткой.

Он всегда был придурком, но, боже мой, таким умопомрачительным! Даже тогда. Густые темные волосы, всегда немного взъерошенные после хоккея. Острые скулы, прямой нос. Широкие, сильные плечи. И еще он высокий. Очень высокий. Нереально темные ресницы. Он как будто миновал фазу подростковой угловатости, в которой протекала вся моя юность. Его молчаливая и суровая брутальность одновременно нервировала и завораживала меня, как и всех девчонок в школе, да и половину парней.

О господи! Я делаю глубокий вдох и набираю код на домофоне. Он открывает мне, не сказав ни слова. Пока я поднимаюсь на лифте в пентхаус, у меня скручивает живот.

Но я больше не чудаковатая девчонка из школьной рок группы. Я – взрослая женщина. Прошло восемь лет. И подростковая влюбленность давно кончилась.

Мне нужна эта работа. Я на мели и пока ночую на диване у сестры. Я бросила жуткую работу в «Хот Дог Хат у Барри», просто перестав туда ходить спустя неделю. Даже если бы я хотела туда вернуться – а я не хочу, потому что это была крайняя мера, чтобы оплатить счета и помочь Хейзел с арендой, – меня бы точно не приняли обратно.

Да и наверняка он меня не помнит. У нас была огромная школа. Я была нелепым, помешанным на музыке подростком, тусовавшимся только с ребятами из группы, а он – горячим хоккеистом. Я на два года младше, так что у нас не было совместных занятий или общих друзей. Он – один из лучших вратарей НХЛ с внешностью чертова бога. И то, что он демонстративно не заводит отношений, еще больше подогревает интерес к его персоне. В прошлом году кто то бросил ему трусики на лед – это попало во все спортивные новости.