— Ты слушаешь? — спросил он.

— О, да, Луи. Я согласна с тем, что монсеньер Тюрго очень хороший человек и что мы должны экономить. Мы должны подумать о бедном народе.

Он улыбнулся и сказал, что не сомневался в моей поддержке реформ, которые он намеревается осуществить, поскольку знает, что я беспокоюсь о народе, как и он. Я кивнула. Это было правдой. Я хотела, чтобы все были счастливы и довольны нами.

В этот день я написала своей матушке:

«Монсеньер Тюрго — очень честный человек и прекрасно подходит для роли управляющего финансами».

Теперь я понимаю, что одно дело — иметь хорошие намерения, а другое — претворить их в жизнь. Монсеньер Тюрго был честным человеком, но идеалисты не всегда практичны, и удача не сопутствовала ему — урожай в том году был плохим. Он ввел внутреннюю свободную торговлю, но она не смогла удержать цены на зерно из-за его нехватки. Более того, дороги были в плохом состоянии и урожай нельзя было доставить в Париж. Тюрго решил бороться с создавшимся положением, выбросив на рынок зерно из королевских хранилищ, что привело к падению цен, но как только запасы были исчерпаны, цена снова возросла, и народ стал проявлять еще большее недовольство, чем раньше.

Затем пронеслась страшная весть, что в различных частях страны люди голодают, и пошли нехорошие слухи о Тюрго. Новости становились все хуже. Возникли волнения в Бове, Монсе, Сен-Дени, Пуасси, Сен-Жермене; а в Виллер-Котре собралась толпа для разгрома рынков. Баржи, которые везли зерно в Париж, были взяты на абордаж и мешки с зерном распороты. Когда король узнал, что нападавшие не растащили зерно, а выбросили его в реку, он очень обеспокоился:

— Они похожи не на голодных людей, а на тех, кто решил вызвать беспорядки.

Тюрго, которого мучил острый приступ подагры и которого приходилось носить в апартаменты моего мужа, почти постоянно находился там. Я же пребывала в Трианоне, наслаждаясь картинами Ватто, которые украшали стены, и решая, что, пожалуй, не стоит менять резные, покрытые позолотой панели. Вернувшись во дворец, я застала мужа готовящимся отправиться на охоту. Он провел много часов в консультациях с Тюрго и сказал мне, что хотел бы уединиться на некоторое время, чтобы подумать о создавшемся положении. Тюрго и Морепа выехали в Париж, так как получили сообщение, что организованные подстрекатели собираются возглавить там погромы на рынках. Мой муж решил дать себе короткую передышку — ему всегда лучше думалось в седле.

Я находилась в своих апартаментах, когда король внезапно появился в дверях.

— Я не успел выехать из дворца, как увидел толпу, — заявил он. — Они идут из Сен-Жермена и направляются на версальский рынок.

Я почувствовала, как кровь ударила мне в голову. Толпа, направляющаяся в Версаль! Старый Морепа и Тюрго в Париже и нет никого, кто остановил бы их. Никого, кроме короля.

Он выглядел бледным, но решительным.

— Мне тяжело переносить, что народ настроен против нас, — заявил он.

Я вспомнила момент, когда мы узнали, что стали королем и королевой Франции, и как мы оба тогда вскричали, что слишком молоды, — а, вспомнив об этом, забыла о Трианоне. Я все позабыла, кроме одного — надо находиться рядом с Луи, поддержать его, влить в него силу. Я взяла его за руку, и он сжал мои пальцы.

— Нельзя терять ни минуты, — сказал он. — Необходимы действия, незамедлительные действия.

Потом на его лице появилось выражение сомнения в своих силах.

— Правильные действия, — добавил он. В замке были принцы Бове и де Пуа, и он послал за ними — неравноценной заменой Морепа и Тюрго. Он вкратце объяснил положение, добавив:

— Я пошлю сообщение Тюрго, а затем мы вынуждены будем действовать.