– Бабуля, прости, пожалуйста, – невнятной скороговоркой пробормотала Светозара, состроив виновато-унылую мину, привычную ещё с детства – такую они с сестрой всегда делали, напроказив. – Мы вот… тут… вот так вот.

– Вижу я, что вы «вот так вот», – проворчала Крылинка. – Полюбуйся, Рагна! Отпустили, называется, на гульбу… Нахрюкались, голубушки!

– Ох, горе мне с вами, – устало вздохнула мать близнецов.

– Да ладно тебе, матушка… Не каждый же день у Млады свадьба, – попыталась оправдаться Светозара, пошатываясь. – Ик!

Одна Зорица посмеивалась, глядя на вернувшихся с гульбы племянниц. Она потихоньку позвала свою супругу, княжну Огнеславу, и они перетащили бесчувственную Шумилку с порога на лавку.

– Ничего, матушка Крылинка, к утру проспится, – сказала княжна. – На то она и гульба, чтоб гулять.

*

– …Вот так всё и обстоит. В восстановимости самого клинка у меня сомнений нет – это трудно, но возможно, а вот останется ли он после перековки прежним?.. Это вопрос посложнее, на который у меня пока нет ответа.

Гости разошлись, дом погрузился в молчание ночи, и только Твердяна с Тихомирой не спали и вполголоса беседовали при свете лампы. Тусклый огонёк отбрасывал рыжеватый отблеск на их серьёзные, задумчивые лица, а тени придавали им причудливый вид.

– Думаю, вместе мы отыщем ответ, – молвила светловолосая гостья с севера.

– Я тоже на это надеюсь, – проронила Твердяна, привычным движением трогая затылок. – Но работа может затянуться – боюсь, до зимы не успеем. А случись что – с чем государыня в бой пойдёт? Других хороших мечей много, но все они – не то, что потребуется ей в лихой час…

Тихомира склонилась и достала из-под лавки длинный узкий ящик. Поставив его перед Твердяной, она сказала:

– У меня как раз на этот случай есть кое-что… Оно ждало своего часа много веков.

Глаза черноволосой оружейницы сверкнули из-под угрюмых бровей.

– Неужто Меч Предков? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Он самый, – с тенью улыбки в уголках губ кивнула её собеседница.

Пальцы хозяйки дома взволнованно дрожали, когда она дотронулась до гладко оструганной сосновой крышки, а во взоре проступили теплота и восхищение. Непросто было произвести такое впечатление на многоопытную мастерицу Твердяну Черносмолу из рода чёрных синеглазых кошек… Для этого в ящике должно было находиться нечто непостижимое человеческому уму.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу его, – прошептала она. – Всю жизнь гадала, существует ли он на самом деле или же всё, что о нём люди бают, – сказки… Твой род сохранил его, Тихомира! Глазам своим не верю…

Впрочем, видела она в ящике пока только большой вытянутый кирпич из глины, внутри которого, по-видимому, и покоился древний клинок, обмотанный промасленным полотном и покрытый заливкой из пчелиного воска. Вся эта многослойная укупорка была призвана защищать от внешних воздействий вызревающую волшбу. Чтобы достать меч, требовалось разбить глину, наглухо закрывавшую его со всех сторон.

– Так он ещё в работе? – взметнула Твердяна взволнованно-колючий взгляд на Тихомиру.

– Великая оружейница Смилина не успела доделать этот меч и перед своим уходом в Тихую Рощу завещала моей прародительнице завершить работу, – ответила та. – Всё это время клинок передавался в нашей семье от родительницы к дочери, и мастерицы продолжали трудиться над ним. Остался последний слой волшбы. Думаю, его должна наложить ты, Твердяна.

– То, что это великая честь для меня, будет ещё слабо сказано, – сверкнула Твердяна белыми клыками в ясной, молодой улыбке.