Сорока побагровел от злости.

— Тогда почему же ты не ушла со службы?

— Потому что ничего другого я делать не умею.

— Когда враг бросит тебя истекать кровью, — сказал Сорока, — молись, чтобы это был кто-то из Гончих, а не сородич из Теней.

Равн сложила пальцы в знак, защищающий от судьбы.

— Да будет так, но пусть кровью лучше истечет Гончая.

Эти слова немного успокоили ее собеседника. Тени могли быть разделены гражданской войной, зато их объединяло отношение к врагам по другую сторону звездного Разлома.

— Хорошо сказано, сестра!

На этой дружественной ноте они и расстались.

Равн присмотрелась к знаменам, повисшим в неподвижном воздухе развалин. Ей подумалось, что неплохо бы повесить и собственное, но сейчас она была приписана к Гидуле, и подобный жест мог выглядеть неподобающе.

По дороге к зрительским насестам ее перехватил Гидула.

— Он разозлился, — заметил старик, — потому что понимает: ты говорила правду.

Олафсдоттр не стала спрашивать, как ему удалось подслушать их разговор.

— Правда, часто вызывает подобную реакцию.

Равн подтянулась и уселась на жердь в углу. Вокруг нее схожим образом расположились и другие. У некоторых даже были при себе различные записывающие устройства. Оба бойца ценились высоко, и поединок обещал быть не только увлекательным, но еще и весьма познавательным.

Прямо напротив нее, на другой стороне перголы у некоего подобия балкона, был разбит временный лагерь командования, оформленный в стиле острова Слез. Над ним красовался стяг верховной Тени — единственное знамя во всей Пасти Льва, которое было чисто черным, без какого-либо символа или орнамента. Сам верховный стоял прямо под ним, делая вид, будто сохраняет нейтралитет. Отец Пасти Льва, судья Абаттойра, добрый пастырь для всех, кто в этот день собрался… впрочем, на чьей стороне его сердце, сомнений не вызывало: он был лоялистом как благодаря длительным психологическим обработкам, так и из-за своей привязанности к Эпри и Екадрине. С того момента как Равн видела его в последний раз, в волосах верховного прибавилось седины, а лицо стало еще более изможденным.

«Что было бы, выбери двое его любимых учеников другой путь? — задумалась Равн. — Как бы обстояли дела, примкни они к восстанию? Поднял бы верховный ради своих чувств к ним всю Пасть Льва на войну против Имен? Кому он более верен — Названным или своим „детям“?»

В темноте под ним промелькнул белый силуэт — «бледная принцесса» Келли Стейплофе, чьи излишне изменчивые чувства и послужили причиной всей цепочки событий. Единственная из всех, она оделась в белое, и только ее знамя не выставили на всеобщее обозрение. Лишенная на время поединка даже собственного имени, она была просто «леди Тайного острова», за чье сердце сражались две Тени.

Равн Олафсдоттр не симпатизировала ни одному из троих Смертоносных, причастных к этому омерзительному действу, и меньше всего Келли. Манлий пошел на поводу у нефритового жезла. И однажды тот приведет его к гибели; Теням нельзя слишком привязываться к людям. Эпри хотя бы следовал приказу, когда разлучил их. Правда, в процессе выполнения этой задачи он совершил ровно ту же самую ошибку Но, как подозревала Равн, в роли соблазнителя что в первом, что во втором случае выступала сама Келли Стейплофе, и ее действия вкупе с другими причинами и событиями привели Пасть Льва к этой тихой, но отчаянной гражданской войне.

— А что скажешь ты? — поинтересовался Гидула, беззвучно возникнув сбоку от Равн.