Эпри метнул И-шарик по высокой дуге, и встроенные в комбинезон Гандзиньшау системы собрали в единое целое изображение, передаваемое раскрывшимися камерами. Должно быть, ему удалось установить местоположение Манлия — Эпри тут же отправил в полет мультибомбу. Взрыв оглушил даже сквозь надетые зрителями фильтры. Вторичные заряды поразили пять из тех мест, куда мог отпрыгнуть Манлий… но тот укрылся в шестом.

— Ему стоит опробовать «паука», — заявил Сорока, усевшийся на насест рядом и украшенный двумя воронами Фойто Бхатвика. — Пусть козлина еще попробует подобраться.

Равн ничего не ответила. В поединке двух Теней пытаться обустраивать снайперскую позицию равносильно самоубийству. Противник, скорее всего, вычислит гнездо прежде, чем окажется на линии огня.

Чуть ранее Манлий растянул «хрустяшки» на одном из пересечений. И эта затея окупилась, когда Эпри пробежал по ним. Пассивное оружие запрещено правилами, и потому «хрустяшки» всего лишь издали характерный звук, выдавший Гандзиньшау. Едва услышав сигнал, Метатакс послал туда ручную гранату, но Эпри при первом же треске под ногой метнулся наугад и, запрыгнув на машину, прижался к ее поверхности.

Равн опять вычла у каждого по баллу. У Эпри — за то, что он был настолько неосторожен, что ухитрился угодить в очевиднейшую ловушку. А у Манлия — за то, что разместил ее на пересечении. Установи он «хрустяшки» посреди прохода, у Гандзиньшау было бы меньше вариантов действия и больше шансов попасться. Впрочем, стоило помнить, что если падарм объявлен до последней капли крови, то можно победить по очкам и все-таки погибнуть.

Осколок угодил Эпри в икру, когда он подтягивался на машину. Публика взревела:

— Кровь!

Травма была незначительной, Гандзиньшау выдернул осколок, и шэньмэт тут же стянул края раны. А Равн продолжила вычитать очки, поскольку, услышав рев толпы, Манлий начал красоваться и потерял инициативу.

Эпри попытался повторить трюк с И-шариком, но Манлий сбил тот прямо на лету, чем вызвал уважительный шепот даже со стороны приверженцев Гандзиньшау. Затем Метатакс включил собственные И-шарики и послал их один за другим катиться по проходам, предпочтя увидеть пространство арены таким, каким оно предстает пешеходу. Так их труднее уничтожить, но и панорамного изображения нельзя получить. Проследив за движением шаров, Эпри вычислил то пересечение, с которого они были запущены, но, когда добрался до места, Манлия там уже не было.

Так все некоторое время и происходило — неспешно, будто игра в шахматы. Иногда соперникам удавалось заметить друг друга, и тогда в ход шли пистолеты, ножи и прочие инструменты. Но куда чаще огонь велся просто по тем координатам, где теоретически мог притаиться враг. Однажды донесшийся с галерки крик известил всех, что кто-то из зрителей не успел вовремя уйти с линии огня. Услышав это, Манлий осклабился, и сначала Равн не поняла его, кажущейся неуместной, радости.

Но затем она сообразила, на что обратил внимание Метатакс. Перемещения зрителей были хорошо заметны благодаря подсветке, что позволяло ему вычислить направление, в котором находится враг! Те, кто оказывался непосредственно на линии огня, спешили отодвинуться в сторону, оставляя между собой темное пространство. Чтобы найти Эпри, достаточно провести прямую линию между ареной и этим своеобразным прицелом на зрительских рядах.

Манлий со скоростью и проворством кошки помчался к противнику, надеясь успеть, пока тот не заметил такое же слепое пятно за спиной Метатакса и не понял всей важности этого явления. Оказавшись возле старой развороченной машины, Манлий запрыгнул на нее так, словно ничего и не весил, и сдернул с пояса метательную звездочку. Толпа затаила дыхание, и Эпри, сидевший прямо под своим соперником, услышав это, хотя и не мог знать подлинного значения происходящего, извлек из кобуры парализатор и заглянул за угол машины.