Ну, не то чтобы он выглядел нелюдимым, напротив — Лео всегда приветливо улыбался и прикладывал ко лбу два пальца в знак приветствия и даже мог позволить себе нейтрально пошутить с собеседником, но дальше этого дело не шло.

Единственные, с кем Лео до самого недавнего времени поддерживал разговор на темы, не касающиеся метеорологии, — бармен «Carano» Джан-Франко и бывший босс Алекса синьор Моретти. С первым все ясно: сидя у стойки со стаканом в руках, волей-неволей перебросишься словом с тем, кто этот стакан наполняет. Знакомство же со вторым (синьором Моретти) восходит к покупке дома на вершине: именно синьор Моретти помог Лео с оформлением документов на бывший форпост альпийских стрелков, он потерял актуальность незадолго до того, как Италия вышла из войны. В комплекте с довольно большим помещением, которое служило стрелкам казармой, шла пара разрушенных хозяйственных построек и отдельно стоящий наблюдательный пункт, его Лео впоследствии и приспособил под метеостанцию. А также привел в божеский вид сам дом, вернее отстроил его заново.

Синьор Моретти — вот кто всегда знает больше, чем говорит. Это — одно из условий процветания и в бизнесе, и в жизни, утверждает синьор Моретти. Иногда, правда, можно и пренебречь золотым правилом и поступить с точностью до наоборот, но лишь в тех случаях, когда речь идет об очень крупной сделке. Сделка с Лео не относилась к разряду судьбоносных, за альпийский форпост он заплатил едва ли не символическую цену. Оттого синьор Моретти и попридержал язык и не стал рассказывать Лео о доме на горе.

О грустной истории, с ним связанной.

Алекс тоже почти ничего не знает о той истории: он слишком молод. Зато люди постарше утверждают, что альпийские стрелки не покинули горную обитель — остались там навсегда. Целый взвод крепких, хорошо подготовленных парней прекратил свое существование не в результате боя с превосходящими силами противника, не в результате точечного удара авиабомбы, а… Тут все, до кого дошли отголоски этого странного и пугающего происшествия, понижают голос: ведь речь идет об убийстве целых десяти человек! Еще двое числились пропавшими без вести, но поначалу о них никто не подумал. Ужасная смерть десятерых заслонила все остальное: бо´льшую часть тел нашли в казарме, еще несколько трупов — на наблюдательном пункте. У всех без исключения было перерезано горло. Местные жители добрались до места преступления спустя месяц, но выглядело оно так, как будто массовая казнь была совершена только вчера: всему виной холод. Кто-то (скорее всего, убийца) уничтожил маленький переносной генератор, и казарма с наблюдательным пунктом оказались вымороженными. В этом естественном морозильнике трупы сохранились в идеальном состоянии, что, несомненно, могло бы помочь расследованию. Вот только им толком никто не занимался: немцы спешно расформировывали итальянские части, с юга напирали войска союзников, — у всех нашлись важные, большие дела. И маленькое дело альпийских стрелков затерялось в них, как щепка в водовороте. Формально в преступлении обвинили двоих пропавших без вести — фельдфебеля Барбагелату и лейтенанта по имени Нанни Марин. За точность имен никто поручиться не мог, было известно лишь, что лейтенант, прикомандированный ко взводу в самый последний момент, ранее служил в полку берсальеров.

Оба подозреваемых в резне так никогда и не были найдены. Никто не видел их ни в окрестностях К., ни в соседних долинах, скорее всего, их ждал не менее мученический конец. Они могли замерзнуть насмерть или насмерть разбиться в одном из многочисленных ущелий; или умереть от голода, или перерезать друг друга, как перерезали всех остальных.

Что же касается солдат погибшего взвода, они были похоронены в одной братской могиле на маленьком плато, неподалеку от форпоста: суеверные жители К. не решились спустить трупы вниз и похоронить их на местном кладбище, рядом с церковью.