Ройз и Арчи остались наедине. Когда Арчи вошел в комнату, герцог встал и не соизволил сесть, даже когда хозяин дома предложил ему сделать это. Графа смущало то, что ему приходилось смотреть на Ройза снизу вверх. Герцог стоял на некотором расстоянии, широко расставив свои длинные ноги и убрав руки за спину. Он изучал Арчи.

— Хотите сигару? Мне жаль, что мистер Морган покинул нас. Я знаю, что он и его сестра — хорошие друзья моей жены. Может быть, выпьете бренди? Портвейна?

Арчи отвернулся, чтобы налить себе бренди, и заметил, что его пальцы слегка дрожат. Его пугало то, что ему приходилось говорить в холодную тишину. Почему бы Ройзу не произнести хоть что-то?

— Я нахожу эту ситуацию немного неловкой, — сказал Арчи, облизав губы. — Право, я даже не знаю, что сказать! Вы должны войти в мое положение.

— В ваше положение? Да, конечно. — Арчи не понравился странный тон Ройза. — Пожалуйста, объясните ваше положение, старина Седжвик. Надеюсь, вы поторопитесь, потому что я не выношу длинных прелюдий. Вы меня поняли?

Попытавшись объяснить, Арчи едва не начал запинаться:

— Ну… ну… я полагал… то есть думал… наверное, вы приехали сюда из-за телеграммы, которую мисс Морган попросила меня отправить вам? Вы должны понять, как мне неловко… объяснить… если бы я знал… но что я мог сказать, когда она умоляла меня отправить телеграмму, сообщив лишь то, что поссорилась с вами и хочет все исправить?

Арчи начал постепенно успокаиваться; не отдавая себе отчета в своих действиях, он снова налил себе бренди. Потом посмотрел на холодное, непроницаемое лицо Ройза и поспешил добавить:

— Поверьте мне, Ройз, я не знал, что это была всего лишь шутка, пока здесь не появился Форрестер, которого она встретила с распростертыми объятиями. И тогда она, наконец, призналась, что они обо всем договорились заранее. Она хотела, чтобы вы позавидовали их счастью. Они настояли на том, чтобы бракосочетание состоялось немедленно, и не желали слышать никаких возражений, поэтому я отвез их к регистратору и заплатил ему, чтобы ускорить процедуру, избежать обычных задержек и формальностей. Должен признаться, что я согласился стать одним из свидетелей, но что мне оставалось делать? Они все равно были настроены решительно, и я проследил за тем, чтобы все было сделано на законном основании. Поймите — я считал, что делаю доброе дело!

За все это время Ройз не произнес ни единого слова — он продолжал смотреть на Арчи, пронзая его ледяным взглядом. Когда Арчи закончил, заговорил Ройз. Его голос звучал спокойно, но в нем таилось нечто такое, от чего Арчи стало не по себе.

— Нет, Седжвик, к сожалению, я вас не понимаю. Надеюсь, вы сообщите мне подробности. Например, почему вы стали свидетелем на бракосочетании Лауры и Форрестера и организовали его сразу же после того, как отправили телеграмму, в которой она умоляла меня немедленно приехать? Советую вам, Седжвик, не считать меня одним из тех глупцов, с которыми вы привыкли иметь дело!

Угроза насилия, прозвучавшая в голосе Ройза, заставила Арчи отступить на шаг назад. Он попытался возмутиться:

— Послушайте, Ройз! Я и так уже проявил большое терпение, изложив вам все факты. Могу даже показать вам свидетельство о браке, если вы мне не верите, — оно находится здесь, в моем столе. Они попросили меня сохранить его до их возвращения из свадебного путешествия.

Арчи потянулся к ящику, где хранил пистолет, и внезапно замер.

— На вашем месте, Седжвик, я бы не стал доставать оружие. Вряд ли ваша игрушка способна сравниться с «кольтом» сорок пятого калибра.

В течение нескольких мгновений Арчи не мог не то что пошевелиться, но даже раскрыть рта. На Ройзе был обыкновенный черный плащ, из-под которого молниеносно вынырнул длинноствольный револьвер, о котором граф Седжвик слышал только из рассказов о Диком Западе.