Потому что я сама разочаровываю.

Не говори так.

Почему нет? Я обманула ожидания всех: матери, сына. Даже этого говнюка, бывшего мужа. И себя тоже. Я не оправдала своих надежд.

Ты ошибаешься, — сказала она и попыталась взять меня за руку.

Я отстранилась:

Нет. Не ошибаюсь.

Знаешь, что я открыла не так давно? Все в жизни — катастрофа. Но в большинстве своем истории жизни не имеют ни счастливого, ни трагического конца. Они просто заканчиваются. И как правило, бестолково. Так что пока ты сознаешь, что все происходящее есть лишь неразбериха с обязательным финалом, ты…

О… кажется, я поняла. Постарайся быть счастливой в неразберихе?

А что, счастье — это преступление?

Я не приношу счастья.

Но когда-то приносила, и ты это знаешь.

Да, но это было до того, как я начала плодить ошибки…

С мужчинами, ты хочешь сказать?

Возможно.

Послушай, я могла бы написать целую поэму о каждом своем разочаровании, неудаче или ошибке. И что с того? Никто не застрахован от бед. Это закон жизни. Но есть непреложный факт: у тебя нет иного выбора, кроме как идти вперед. Счастлива ли я? Вряд ли. Но я не могу сказать про себя, что я несчастна.

Я уставилась в свою чашку. Я не знала, что сказать, что думать, что чувствовать.

Иди домой, Кейт, — нежно произнесла Мег. — Тебе необходимо выспаться.

Фраза года, — сказала я, выбираясь из кресла.

Она тоже встала.

Думаю, завтра я позвоню адвокату матери, — сказала я. — Пора огласить завещание. Хотя, наверное, там ничего интересного нет. Насколько я понимаю, трастовый фонд был съеден к тому времени, как я закончила колледж.

Она мудро распоряжалась деньгами — всё для вас.

Я никогда ничего от нее не хотела.

Ты неправа. Как любой ребенок, ты хотела иметь идеальную, безупречную мать. Вместо этого ты обнаружила, что у нее свой скелет в шкафу. Как у всех нас.

Я надела пальто. Она подняла коробку с рукописью и сказала:

Не забудь свою книгу.

Это не моя книга. И может, ты вернешь ей?

О нет, — сказала она, вручая мне коробку. — Я не стану играть в почтальона.

Я не хочу ее видеть.

Тогда иди на почту и отошли ей.

Хорошо, — устало произнесла я. Подхватив коробку, я направилась к двери. — Я позвоню тебе завтра, — сказала я.

Значит, бойкот отменяется?

А у меня есть выбор?

Иди к черту, — сказала она и чмокнула меня в щеку.

Выйдя на улицу, я поймала такси. Назвала водителю свой домашний адрес. На полпути к дому я изменила маршрут. Теперь мы направлялись на 77-ю улицу.

Я подъехала к ее дому в начале девятого. Нажала кнопку домофона. Она ответила на удивление бодро. Услышав мой голос, тут же открыла дверь в подъезд. Она ждала меня на пороге своей квартиры. Тщательно одетая и собранная, как и прежде.

Какой приятный сюрприз, — сказала она.

Я на минутку. Просто хотела отдать вам это.

Я передала ей коробку.

Ты уже прочитала? — спросила она.

Да. Прочитала.

Мы стояли, не зная, что еще сказать друг другу.

Пожалуйста, зайди, — произнесла она наконец.

Я покачала головой.

Пожалуйста, — попросила она. — Ненадолго.

Я зашла. Раздеваться не стала. Прямо в пальто села в кресло. Отказалась от предложенного чая и кофе. Какое-то время я молчала. И она, с присущей ей мудростью, не торопилась втягивать меня в разговор.