Отправляюсь дальше и по пути встречаю группу молодых людей. Они окружают меня и пытаются спровоцировать на драку, толкая и пиная мою коляску. Разозлившись, думаю, что хорошо бы сейчас ответить силой на силу, агрессией на агрессию — но дело в том, что я не выношу насилия. Нужно научиться избегать подобных ситуаций в будущем, отмечаю я про себя. Пройдя еще немного, спрашиваю у идущей мне навстречу пожилой пары, где можно остановиться на ночлег. Растерянно вытаращив на меня глаза, они отвечают:

— Ни в коем случае не оставайтесь здесь: ночь на дворе! Рискуете не дожить до утра! Одна дама преклонных лет любезно провожает меня до ближайшего монастыря, но

никого из сестер там не оказывается. А сама мадам уезжает из города на несколько дней… Полиция до этих районов не добирается, не говоря о такси. Кажется, выхода нет! У подъезда местной пиццерии примечаю в сумерках мужчину и обращаюсь к нему.

— Выход у тебя только один, — резюмирует мой новый советчик. — Продолжай идти на юг еще порядка десяти километров. Не останавливайся! Ступай быстро и ни с кем больше не заговаривай. И да хранит тебя Господь!

После этих слов мной овладевает животный страх. С примесью адреналина. Я непременно должен отсюда выбраться!

Спустя два часа, после настоящей гонки, я оказываюсь в комфортабельном районе симпатичных особнячков и садиков. Делаю остановку, чтобы перевести дух. «Наконец-то я вижу Соединенные Штаты», — отмечаю про себя. Действительно страна контрастов, жители которой, однако, способны объединиться во имя истинных ценностей. И в то же время в этой стране, признанной одной из величайших демократий мира, люди настолько парализованы страхом, что готовы забаррикадироваться и изолироваться от остального мира. Пожалуй, чтобы осознать всю громадность нашей планеты, мне нужно научиться приручать характер больших городов, а не довольствоваться духом добрых деревушек. Покидая Филадельфию, я пересекаю мост и вдруг оказываюсь в плену коварного лабиринта автострад, второстепенных дорог и трасс, ведущих в местный аэропорт и пересекающихся друг над другом. Поток автомобилей уже довольно сильный, но я все равно влезаю в эти дорожные хитросплетения вопреки всякой логике, совершенно не представляя, как буду выбираться. Водители микроавтобусов аэропорта помогают мне сориентироваться в пространстве, не скрывая при этом, что считают совершеннейшим идиотом-самоубийцей. Мне наплевать на их мнение: я тороплюсь покинуть этот город!

С огромным облегчением выбираюсь за город. Стараясь убедить себя, что любое ниспосланное мне испытание, в сущности, оборачивается бесценным жизненным опытом, клянусь, что больше не повторю таких глупых ошибок. Но, понимая, что в пути мне предстоит увидеть местечки, где живут куда более бедно, вновь поддаюсь приступу тоски и паники. Если даже от Филадельфии меня бросило в холодный пот, как же я переживу встречу с Буэнос-Айресом, Тегераном, Дели? Голос моей благоразумной Люси из телефонной трубки наставляет: «Прекрати рассуждать! Думай о цели своего пути — только это имеет значение!» Она абсолютно права, вне всяких сомнений. А в чисто практическом смысле у меня появился прекрасный повод для радости: на двенадцать долларов я умудрился продержаться больше недели! Американцы умеют делать всякие необъяснимые глупости, почему-то приводящие их в восторг — так что меня теперь каждый день обязательно кто-нибудь назовет Форрестом Гампом и щедрой рукой протянет купюру-другую. Ну что ж, по крайней мере, я даю этим людям повод для добрых дел, которые им ничего, в сущности, не стоят…

Между тем мое собственное положение довольно противоречиво. Я бессознательно привык жить в безопасности, а теперь эта привычка мешает продолжать мою рисковую авантюру.