– Вот как. Значит, твои чувства… не изменились?

– Мои чувства стали еще сильнее, чем раньше.

Его синие глаза впились в мое лицо. Он снова провел рукой по волосам и подался вперед.

– Келси, каждый день, проведенный вдали от тебя, был для меня сплошной мукой. Я сходил с ума. Если бы мистер Кадам постоянно не занимал меня разными делами, я бы уже через неделю сел на самолет. День за днем я терпеливо исполнял его поручения, но ведь человеком я бываю только шесть часов в сутки. Превращаясь в тигра, я протоптал тропу в ковре своей спальни, часами мечась туда-сюда. Мистер Кадам даже приготовил охотничье ружье, чтобы выстрелить в меня транквилизатором, если я не успокоюсь. Но я не мог утихомириться. Я был словно в горячке, настоящий дикий зверь, сходящий с ума без своей… подруги.

Я вздрогнула и поерзала в кресле.

– Я сказал Кишану, что мне нужно постоянно тренироваться, чтобы вернуть себе боевые навыки. Мы целыми днями дрались, и как тигры, и как люди. Тренировались сражаться разным оружием, когтями, клыками, голыми руками. Пожалуй, драки с Кишаном были единственным, что спасало меня от безумия. Каждую ночь я падал на свой ковер, обливаясь кровью, вымотанный и выжатый до предела. И все равно я… я чувствовал тебя. Ты была на другом конце света, но я часто просыпался от твоего запаха. Я тосковал по тебе, Келс. Как бы сильно Кишан не молотил меня, боль утраты была намного страшнее. Ты снилась мне, я протягивал к тебе руки, но ты все время ускользала. Кадам твердил мне, что это к лучшему и что я должен многому научиться, прежде чем отправиться в Орегон. Наверное, он был прав, но я не желал его слушать.

– Но если ты так хотел быть со мной, то почему… почему ты мне не позвонил?

– Я хотел. Для меня было пыткой слышать твой голос каждую неделю, когда ты звонила Кадаму. Ведь я все время сидел рядом, ждал, что ты захочешь поговорить со мной, но ты ни разу не попросила позвать меня. А я не хотел на тебя давить. Я старался уважать твои желания. Хотел, чтобы ты сама захотела.

«Какая злая насмешка! Сколько раз я хотела позвать его к телефону, но таки не смогла заставить себя решиться на это!»

– Ты слушал все наши разговоры?

– Конечно. У меня отличный слух, не забыла?

– Ну да, конечно. Так что же… изменилось? Почему ты приехал?

Рен горько рассмеялся.

– Это все Кишан. Однажды мы дрались, и он лупил меня, как обычно. В последнее время я ему уже не соперник. Какое там, ведь я хотел только одного – чтобы он каждый день причинял мне боль! Это помогало. Внезапно Кишан остановился. Он обошел вокруг меня, внимательно разглядывая. А я просто стоял, скрестив руки, и ждал, когда он возобновит поединок. Наконец Кишан остановился передо мной, потер подбородок, отвел кулак назад и со всей силы врезал мне в лицо. Прямо в челюсть. А я не тронулся с места и принял удар. Даже не попытался закрыться. Тогда он снова замахнулся и ударил меня еще раз – на этот раз в живот. Я согнулся пополам, переждал боль, потом распрямился и снова встал перед ним, как ни в чем не бывало. Тогда Кишан зарычал на меня и вдруг стал орать.

– Что он сказал?

– Много чего, все больше такое, что я не стану повторять. Но смысл был тот, что я должен взять себя в руки и что если я настолько жалок, то… почему я не пошевелю задницей и не сделаю хоть что-нибудь.

– Ох…

– Он насмехался надо мной, он говорил, что великий принц Муджулайнской империи, верховный защитник народа, победитель Битвы ста колесниц и наследник трона повержен какой-то девчонкой. Сказал, что нет на свете более жалкого зрелища, чем тигр, трусливо зализывающий свои раны. Сначала его насмешки оставляли меня равнодушным. Но потом Кишан сказал, что нашим родителям было бы стыдно за меня.