— Пойду, Николай Петрович! — сейчас же согласился Грибанов. — Ваше слово для меня закон. Промахнулся я, левша этакая. Поедем! Но… боюсь, что поздно…

Очень они спешили, но все-таки опоздали. Стенгазета «Мартеновка» уже висела на своем обычном месте.

Бытовой пятиэтажный корпус главного мартена соединяется с цехом крытой галереей, воздвигнутой над железнодорожными путями, светофорами, автомобильными дорогами. Сталеплавильщики дважды в день — приступая к работе и кончая смену — проходят этот длинный высотный тоннель, преддверие горячей работы, доброго огня, делового шума и грохота, ослепительного света мартеновских печей. Мне по душе этот особый прохладный уголок необъятной территории комбината.

Я долго простоял около немудреного самодельного плаката, рассказывающего, как росла в цехе производительность труда сталеваров из пятилетки в пятилетку — от первой до ныне действующей. Никаких рисунков, только цифры. Черное по белому. Изучаю. Сравниваю. Хвалю пропагандиста, которому пришло в голову использовать для наглядной агитации такое удачное место.

Привлек мое внимание и стенд с фотографиями лучших сталеваров, разливщиков стали, шихтовиков. Всматривался в знакомые и незнакомые лица и радовался: каких трудяг, каких богатырей вырастили! Порадовал меня и алый транспарант с надписью:

«Первая пятилетка — наше славное детство, наша золотая юность. Девятая — вертикальный взлет нашей зрелости».

В этой же галерее я увидел стенную газету «Мартеновка». В глаза сразу бросилась черная шапка: «О распоясавшемся комсомольце Людникове». Под нею напечатаны статья Пудалова и письмо в газету Андрея Грибанова. В текст вмонтированы две фотографии. На первой запечатлен Людников перед микрофоном. Подпись под ней была лаконична: «Одна сторона медали». На второй изображены Саша Людников и его друзья в ресторане, за столом, на фоне бутылок. Подпись: «Вторая сторона медали. Снимок сделан через полчаса после того, как Людников произнес юбилейную речь». Слышал я, как реагировали мартеновцы на эту «сенсацию»:

— Вот это да! Вышибут парня отовсюду…

— Не пропадет! Дальше огня не пошлют.

— Кто на знатного подымет меч, тот от меча и погибнет!

— Не с Людникова надо стружку снимать, а с того, кому в первую очередь дают скрап и жидкий чугун, кого первым обеспечивают кислородным дутьем, кому до конца жизни забронировано первое место!

— Жаль Сашку Людникова. Осрамили хорошего парня…

— Нечего таких шустрых жалеть. Поперед батька в пекло полез. Теперь, когда его мордой об стол стукнули, поскромнее станет…

Видел я, слышал, как обсуждали «Мартеновку» и Саша Людников, Николай Дитятин, Слава Прохоров, Степан Железняк. Сначала негромко, но крепко выругались. Потом стали возмущаться:

— Ну и пройдохи! В наш же карман залезли, а кричат: «Караул, грабят!..»

— Мстят за справедливую критику. Дадим сдачи. Напишем опровержение!

— Младенец ты, Слава! Видел за свою куцую жизнь хоть одно опровержение? Напечатано — значит, правильно…

— Ах, Андрюха Грибанов, чертячьи рога!..

— Хватит, братва! — остановил друзей Саша. — Вредно перед горячей работой нервы трепать.

Нормальный разговор. Истинное человеческое братство предполагает, а не исключает, и критику, и самокритику, и беспощадную требовательность, и правдивость, и справедливость. Принцип — каждому по труду — лежит в основе рабочего братства. Где соблюдается этот принцип, там невозможно дутое величие. Все, казалось бы, ясно.