— Да, я забыл об этом, — сказал Вэбридж с очевидным облегчением.

А затем началось ожидание. Медленно протекала одна минута, но шар из воды не показывался. Прошла вторая и все еще ничто не нарушало гладкой поверхности. Снасти были усеяны полными ожидания людьми.

— Покажись же, Эльстэд! — нетерпеливо проговорил старый морской волк с волосатой грудью. И все подхватили его слова и начали кричать, словно в театре, ожидая поднятия занавеса.

Капитан сердито взглянул на них.

— Разумеется, — сказал он, — если скорость увеличивается меньше, чем на два фута в секунду, то он пробудет дольше. Я не вполне уверен в точности этой цифры. В вычисления я слепо не верю.

Стивенз быстро согласился. В течение нескольких минут все стоявшие на шканцах молчали. Затем Стивенз щелкнул крышкой часов.

Когда двадцатью минутами позже солнце достигло зенита, они все еще ждали появления шара, и ни один человек на судне не позволил себе даже шепнуть, что надежды больше нет. Первым высказал эту мысль Вэбридж. Он заговорил, когда в воздухе еще не замер звон колокола, пробившего восемь склянок.

— Я никогда не доверял этому окну, — сказал он вдруг Стивензу.

— Боже милосердный! — ответил Стивенз. — Неужели вы думаете?

— Ну? — сказал только Вэбридж, предоставив остальное его воображению.

— Сам я не особенно верю в вычисления, — повторил с сомнением в голосе капитан, — а поэтому и не отчаиваюсь еще.

В полночь корабль уже медленно описывало круги вокруг того места, где погрузился шар, а белый луч электрического прожектора пробегал, останавливался и вновь разочарованно скользил по пустынной поверхности фосфоресцирующей воды, отражавшей крошечные звезды.

— Если стекло не выдержало и его не раздавило, — сказал Вэбридж, — тогда, чорт возьми, дело обстоит в сто раз хуже. Значит, испортился его часовой механизм, и он, еще живой, сидит там, на глубине пяти миль под нами, заключенный в своем пузырьке, в холодной тьме, куда еще никогда не проникал луч света и где не бывало ни одного человеческого существа с того самого дня, как образовались моря. Он сидит там, голодный и жаждующий, в ужасе, не зная, умрет ли он от недостатка пищи или недостатка воздуха. Аппарат Майера, по всей вероятности, скоро перестанет действовать. Боже мой! — прошептал он. — Какие мы все крошки! Но и какие смелые крошки! Там, внизу, на много миль вода, одна вода, и вокруг нас одна эта водяная пустыня, да небо. Две пропасти!

Он всплеснул руками и в это мгновение маленькая, белая полоска стала бесшумно, сперва быстро, затем медленно подниматься к небу и, наконец, остановилась, превратившись в неподвижную точку; казалось, на небе засияла новая звезда. Потом она вновь скользнула вниз среди отражений звезд, в светлой дымке светящегося моря.

Вэбридж при виде света так и замер с протянутой рукой и открытым ртом. Он закрыл рот, опять открыл его и нетерпеливо замахал рукой. Затем он повернулся, крикнул вахтенному: «Эльстэд в виду!» и бегом помчался к капитану и прожектору.

— Я видел его, — сказал он, — там, за штирбортом. Свет у него горит, он только что вынырнул из воды. Наведите сюда прожектор. Наверное, мы увидим его качающимся на поверхности, когда они очутится на гребне волны.

Но только к рассвету им удалось подобрать Эльстэда, когда они чуть не наткнулись на самый шар, который несколько матросов на шлюпке прикрепили к цепи крана.

Лишь только шар подняли на судно, люк отвинтили и моряки взглянули в темную внутренность шара.

Никакого ответа не последовало на жадные расспросы; не слышно было и движения.