– В тот четверг вы ничего необычного в ее поведении не заметили?

– Нет. Все было, как всегда по четвергам. Я была занята, так что она еще накормила детей обедом, но сразу после этого ушла. Обычно, правда, она уходит до обеда.

– Но все-таки ничего необычного в том не было, что она немного задержалась.

– Я бы не сказала.

– Что ж, спасибо вам еще раз, миссис Серафино. Вы оказали мне большую услугу.

Она провела его к выходу» открыла ему дверь и смотрела ему некоторое время вслед. Вдруг она крикнула:

– Рабби Смолл! Вон там идет Силия с детьми. Если хотите, то можете поговорить с ней.

Она еще успела заметить, как он прибавил шагу и догнал девушку, затем вернулась в дом.

Раввин поговорил с Силией несколько минут, затем дошел до угла и взглянул на почтовый ящик. Потом сел в машину и поехал в Салем, а уже оттуда домой.

Мистер Серафино встал в начале второго. Он помылся, потер ладонью иссине-черную щетину на лице и решил лучше побриться вечером. Затем он сошел вниз на кухню. Жена играла с детьми на заднем дворе, и он им махнул рукой. Она вернулась в дом, чтобы приготовить ему завтрак, а он уселся за кухонный стол и принялся читать комиксы в утренней газете.

Пока он не кончил завтракать, никто из них не проронил ни слова. Потом она сказала:

– Ты ни за что не угадаешь, кто приходил к нам утром.

Он ничего не ответил.

– Рабби Смолл из еврейской синагоги, – продолжала она. – Знаешь, тот, в чьей машине нашли сумку.

– Чего ему надо было?

– Он хотел порасспросить меня об Элспет.

– Вот нахал! Ты, надеюсь, ничего ему не сказала.

– Почему же? Я, конечно, поговорила с ним.

– Да ты в уме ли!– изумленно взглянул он на жену. – Ведь он причастен к этому делу, а все то, что тебе может быть-'известно, это улики по делу.

– Но он такой приятный молодой человек… Ничуть не похож на раввина. То есть, я хочу сказать, без бороды и вообще. . •

– Да никто из них нынче бороды не носит. Разве ты не помнишь свадьбу у Гольдов? У того раввина тоже не было бороды.

– Но этот-то раввин даже на того ничуть не похож. Самый обыкновенный молодой человек. Скорее похож на страхового агента или автодельца, только не болтливого: вежливый такой, приятный. Ему хотелось заглянуть в комнату няни.

– И ты ему разрешила?

– Конечно!

– Но ведь полиция распорядилась дверь не открывать. Откуда ты знаешь, что он не унес чего-нибудь или не стер какого-нибудь отпечатка пальцев или не подбросил чего-нибудь?

– Но ведь я все время стояла рядом. Да и побыл он в комнате всего несколько секунд.

– Ладно, а я все-таки позвоню в полицию и доложу об этом, – сказал он, вставая.

– Но зачем?

– Затем что речь идет об убийстве, как ты этого не понимаешь! И все, что находится в этой комнате – это вещественные доказательства. И ради всего святого, больше ни с кем об этом убийстве не говори! Ты меня поняла?

– Ладно, раз уж ты так настаиваешь.

– Ни с кем, ты меня поняла?

– Да ладно уж.

– Ни единого слова никому на свете.

– Да отстань ты! Какая тебя вдруг муха укусила? Да ты весь красный.

– Вот еще! Ведь имею же я право, чтобы хоть дома меня оставили в покое.

– Ну, будет, будет, – улыбнулась она ему. – Иди лучше, сядь и выпей еще чашечку кофе.

Он сел и снова принялся за газету. Она налила ему еще одну чашку кофе, но на душе у нее было очень неспокойно.