И вот мы все уже разместились за столом. Во главе стола бабушка и дедушка. Между ними — я, как единственная внучка (Сенечка пока не в счет). Папа с мамой, Николай, Мирон, Ганя, Лазарь. На крайнем конце стола — младшие, Тима и Абраша. С ними же сидит Пиня. Поездка на праздник в Кейданы к родителям стоила бы слишком дорого, — этого. Пиня не может себе позволить. Поэтому, хотя сегодня и не его день (он обедает у бабушки и дедушки по воскресеньям), бабушка позвала Пиню на пасхальной ужин. Тима и Абраша слегка — в меру своих скромных возможностей — «прифрантили» Пиню: Абраша отдал ему свой галстук «в крапочку», а Тима дал ему (не насовсем, только на сегодняшний вечер!) свою рабочую куртку с заплатками на локтях. Пиня выглядит именинником и наслаждается ощущением, что он в праздничный вечер «в семье».

— Хорошо вам… — меланхолически вздыхает Абраша, обращаясь к братьям. — Всякое блюдо начинают со старших! А мы с Тимкой — последние: что останется от старших, то нам… Например, пупок от индейки или курицы… Тимка, ты когда-нибудь эго ел? Я — никогда! Это всегда достается кому-нибудь из старших!

— Да-а… Очень плохо быть младшим! — поддерживает его Тима. — Шестым или седьмым…

— А ведь мальчишки-то правы! — вступается за них папа. — Сегодня первая порция каждого блюда дается младшим!

Бабушка не любит новшеств. Пусть все идет так, как заведено спокон веку отцами и дедами. Тимка с Абрашкой — еще сопляки. Ничего им не сделается от того, что они подождут своей очереди. «В жизни надо уметь ждать», — добавляет бабушка философски.

— Сопляки? — возмущенно кричат младшие. — Мы — сопляки?

Но все братья присоединяются к предложению папы: пусть сегодня последние будут первыми.

— И пупок пусть мамаша разделит между Тимкой и Абрашкой! — предлагает Лазарь.

Бабушке приходится уступить.

Какое веселое представление разыгрывают старшие! Николай, Мирон, Ганя, Лазарь, — папу к этому не подпускают: он все кувырнет и опрокинет! — подносят первые порции праздничной трапезы младшим. С низким поклоном, с почтительными приговорами:

— Абрам Ефимович, пожалуйста!

— Тимофей Ефимович, просим, осчастливьте!

Младшие — они, в самом деле, еще желторотые птенцы, только недавно кончили гимназию — конфузятся, но страшно довольны. Дело, конечно, не в количестве: у бабушки наготовлено всего столько, что на всех хватило бы с избытком. Дело — в почете: никогда они такого почета и во сне не видали!

Я смотрю на маму, вижу, как она, нагнувшись к сидящему рядом с нею Николаю, шепчет ему что-то, показывая глазами на Пиню. На секунду удивившись, Николай понимающе кивает, — и Пиня оказывается включенным в число младших, которым сегодня первое место и первая порция.

Праздничный ужин длится долго. К концу я даже слегка задремываю, привалившись к дедушкиному плечу. Мне ведь дали в рюмочке немножко вина, разбавленного водой. «Я — пьяная! — думаю я с гордостью. — Ужасно пьяная!» Сквозь дрему я слышу взрывы дружного смеха, веселые рассказы: каждый из «брильянтов» рассказывает о себе. Братья добродушно посмеиваются друг над другом. Особенно достается младшим, Тимке и Абрашке, за обжорливость.

— Караул! — кричит Мирон, который сегодня ради праздника настроен почти добродушно. — Держите детей! Пусть они наконец отвалятся от еды — ведь лопнут! Ей-богу, лопнут!

— Лопнут? — обиженно переспрашивает Абраша.