Глава тринадцатая. НЕУДАВШИЙСЯ ЖУРФИКС

— Ты бываешь у Ивана Константиновича? — задает как-то папа за обедом вопрос.

Мама отвечает не сразу.

— Бываю, конечно…

— Но — реже, чем раньше?

— О да! Гораздо реже…

Помолчали. Потом папа снова спрашивает:

— А Пуговка бывает там?

Я — не мама. Я не умею отвечать так сдержанно, тактично. Мне это не дается. Я, видно, бестактичная…

И сейчас на папин вопрос: «А Пуговка бывает там?» — я отвечаю, как отрезываю:

— Нет. Пуговка там не бывает.

— Та-а-ак… — задумчиво тянет папа. — Ну, давай начистоту: тебе Тамара не нравится?

— А кому она нравится? Кому она может нравиться… такая? У нас в классе ее все терпеть не могут. Маме она тоже не нравится, только мама молчит…

— Да, она мне не очень нравится… — признается мама.

— Но ведь это внуки Ивана Константиновича! — говорит папа с упреком. — Ведь он их любит!

— А что «внуки»? — снова наседаю я на папу. — Леню мы с мамой очень любим. И он нас любит. Каждый день хоть на полчасика да забежит! Совсем как свой; маму зовет «тетей Леной», тебя — «дядей Яковом»…

— Очень славный мальник! — подхватывает и мама. — Добрый, ласковый, веселый… Я бы хотела, чтоб наш Сенечка такой стал, когда вырастет!

— И Поль его любит, и Юзефа, и Кики… Весь дом! Ужасно жалко, что он — не девочка, он бы у нас в институте учился. А Тамарка эта… Иван Константинович ее так любит — и птиченька она, и птушечка, и уж не знаю, как еще, — а она с ним разговаривает вроде как с лакеем!.. Княжна Хованская! — произношу я в нос. — Княжна Болванская!

— Что за глупости! — строго обрывает меня папа.

— Это не я так ее называю, — это Меля Норейко так говорит…

— Девочка, конечно, не очень симпатичная, — говорит папа задумчиво. — Но ведь — ребенок еще! Взрослый, если плохой, — так он уж навсегда плохой, до самой смерти… И то не всякий, бывают исключения. А дети тем и хороши, что у них все еще может меняться.

Мама говорит очень сдержанно:

— Будем надеяться, что девочка еще выправится.

Все с минуту молчат.

— А пока, заявляет вдруг папа очень решительно, — сегодня вечерком пойдем-ка мы все трое к Ивану Константиновичу. Ведь горько же старику, — понимаете вы это? Вроде как отреклись мы от него!

И вот мы сидим вечером за столом у Ивана Константиновича. Рад он нам — ужас до чего!

Тамара, по обыкновению, держит себя как герцогиня, случайно попавшая на вечеринку дворников и извозчиков… Леня из-за самовара строит мне страшные рожи. Шарафутдинов от гостеприимства так топает сапогами, что Тамара морщится и иногда страдальчески прижимает пальцы к вискам — совсем как Дрыгалка!

— Вот кстати пришли вы! — радуется Иван Константинович. — Мы тут одну затею обсуждаем. Очень интересную! Тамарочка придумала… Расскажи, птуша!

— Им неинтересно, Иван Константинович… — роняет Тамара равнодушно.

— А ты все-таки расскажи! Пожалуйста…

И Тамара начинает рассказывать про свою «затею».