Бенедикта поставила чемодан у стены и сняла с плеча сумку. Она вдруг почувствовала себя чужой в собственном доме. И как, спрашивается, попал сюда Кевин? Она не давала ему ключа. Положим, ей уже давно следовало это сделать, но Бенедикта привыкла воспринимать свою квартирку как этакую неприступную крепость, где всегда может укрыться от враждебного мира. С тех самых пор, как продала коттедж, где некогда жила с Фредди.

А Кевин уже направлялся к ней, распахнув объятия.

– Эй, в чем дело? – недоуменно спросил он, сдвинув брови. – Я думал, ты мне обрадуешься. У меня тут кофе сварен, а в духовке – тосты с сыром.

Бенедикта невольно передернулась от отвращения. Она и в самолете вынуждена была отказаться от еды: чувствовала себя совсем разбитой, ее поташнивало, и не только из-за сдвига во времени и усталости, но из-за душевного разлада и самых мрачных предчувствий. О, как ей не хотелось объясняться прямо сейчас!

Кевин уронил руки – очевидно, разглядел выражение лица Бенедикты.

– Эгей! – воскликнул он. – До чего же я бестолковый! Ты неважно себя чувствуешь, верно? Ну, что такое случилось? Очень трясло в воздухе, да? Над Индийским океаном жуткая турбулентность. Помню, однажды возвращался я из Бухареста, так за всю дорогу мы ремней безопасности так и не отстегнули, а уж бумажные пакетики требовались каждому третьему...

– Кевин, как ты сюда попал? – оборвала поток его излияний Бенедикта.

– Как я сюда попал? – Он недоуменно заморгал. – С помощью ключа, разумеется... Дверей я не взламывал, если ты на это намекаешь. Я поговорил вчера вечером с твоим братом по телефону, и тут меня осенило: а дождусь-ка я тебя здесь, дома!

– Да, но откуда у тебя ключи? – Бенедикта не знала, что и думать. – Ключей я тебе не давала!

– Ну, строго говоря, да... Я решил, что это досадное упущение с твоей стороны, и месяц назад заказал себе дубликат, – нимало не смутившись, сообщил Кевин. – А разве ты не рада? Возвращаться в пустую квартиру – удовольствие небольшое.

Бенедикта подумала, что пустая квартира теперь показалась бы ей раем земным, но вслух, разумеется, этого не сказала.

– Так ты говорил с Фредди? – еле слышно спросила она.

– Да, сутки назад, – не без самодовольства подтвердил Кевин. – Я попросил к телефону тебя, но Фредерик сказал, что ты уже час как уехала. Я подумывал встретить тебя в аэропорту, но рассудил, что лучше отправиться прямо сюда. Я знаю, после долгого перелета ты бываешь не слишком разговорчива.

– Ты зря беспокоился, – промолвила Бенедикта, подавляя раздражение. В ее бедах виноват вовсе не Кевин. За неразбериху в личной жизни отвечает она, и никто иной.

– Ну, снимай же куртку, чего стоишь! – нетерпеливо произнес заботливый жених, берясь за чемодан. – Говорю же: я кофе сварил. Спорю, что от чашечки ты не откажешься.

– Только не сейчас, – запротестовала Бенедикта, машинально расстегивая куртку, и, словно бросаясь с обрыва в холодную воду, решительно произнесла: – А впрочем, это очень удачно, что ты здесь. Нам надо поговорить.

Кевин с сомнением посмотрел на часы.

– Боюсь, что на долгие рассказы о твоем путешествии времени у нас нет, – посетовал он. – Уже довольно поздно. И хотя в офис я возвращаться сегодня не намерен, но поработать все равно собираюсь. Крэйги нет, но очередной проект сдавать надо. А сроки, как всегда, поджимают...

– Да помолчи ты хоть минутку!

Ну почему Кевин никогда не может дослушать ее до конца? Неужели не видит, как она взвинчена? Она на стены готова кидаться от досады, а этот самовлюбленный осел болтает о своих дурацких проектах и ничего больше видеть не хочет!

– Так я пойду, принесу кофе.