Сухумовъ, извиняясь, что завтракъ не обиленъ, объяснилъ, что онъ не ждалъ доктора къ завтраку и прибавилъ, что черезъ часъ, а можетъ быть и меньше, обѣдъ будетъ готовъ. И точно, изъ столовой доносился стукъ ножей и посуды. Полиевктъ, очевидно, накрывалъ на столъ.

— А алкоголь вообще ядъ, — продолжалъ докторъ закуривая предложенную ему Сухумовымъ сигару.

— Я знаю… — кивнулъ Сухумовъ. — Онъ увеличиваетъ число бѣлыхъ кровяныхъ шариковъ въ ущербъ краснымъ.

— Нѣтъ, онъ дѣлаетъ еще большия разрушения въ нервной системѣ. Ну, да это сюда не идетъ. Вы чѣмъ-же теперь пичкаетесь? Какия у васъ лѣкарства?

— Бромъ, ландыши, валерьянъ… Безъ брома я заснуть не могу… — разсказывалъ Сухумовъ.

— А надо стараться спать безъ брома, — перебилъ его докторъ. — Поѣсть на ночь чего-нибудь легкаго и ложиться спать. И вообще… стараться даже послѣ обѣда спать. Вы удивляетесь, что я совѣтую вамъ дѣлать то, что другие врачи запрещаютъ? Вамъ это надо… Надо для укрѣпления силъ… Да-съ… Я въ этомъ случаѣ слѣдую отчасти указаниямъ природы. Возьмите звѣриный обычай… возьмите животныхъ… Ну, хоть собаку для примѣра возьмите, кошку что-ли… Какъ собака поѣстъ — сейчасъ она сытая свертывается калачикомъ и спитъ. И никакого ущерба для нея отъ этого не происходитъ. Не смѣйтесь, не смѣйтесь… Для тучныхъ субъектовъ, пожалуй, это и вредно, то-есть для упитанныхъ, а для истощенныхъ — польза. Такъ вотъ-съ… Такъ и поступайте. Но прежде всего позвольте васъ спросить, вы моихъ совѣтовъ-то слушаться будете? Вѣдь я вамъ буду предписывать, можетъ быть, совсѣмъ другое, что вамъ до сихъ поръ предписывали другие врачи.

Докторъ ласковыми глазами посмотрѣлъ на Сухумова.

— Конечно-же, буду, — отвѣчалъ тотъ. — Я васъ прошу, докторъ, всецѣло взять меня подъ ваше наблюдение.

— Ну, то-то, А то, можетъ, будете думать: какой-то безвѣстный деревенский докторъ будетъ совѣтовать мнѣ то, чего не совѣтовали мнѣ петербургския и иныя знаменитости. А въ лѣчении, какъ я уже вамъ говорилъ, главная статья та, чтобы вѣрить врачу, вѣрить, что отъ совѣтовъ его произойдетъ только исцѣление. Вѣры, вѣры побольше.

— Я вѣрю вамъ, докторъ, — твердо сказалъ Сухумовъ и протянулъ ему руку.

Докторъ пожалъ его руку и заговорилъ:

Бромъ бросьте… Ландыши бросьте, валерьянку бросьте… Это паллиативы, но все равно бросьте. Если-же вамъ понадобится себя успокоить… себя, свои нервы, сердце — успокаивайте холодной водой и свѣжимъ воздухомъ… Больше ничего не принимали?

— Литий иногда… хлоралъ-гидратъ… — произнесъ Сухумовъ.

— Ой-ой-ой! — покачалъ головой докторъ. — Прямо выкиньте всѣ эти препараты. Вонъ ихъ!

— Но что же, докторъ, вы мнѣ пропишете?

— Изъ латинской кухни пока ничего. Рѣшительно ничего… Мой совѣтъ все это оставить. И пепсинъ оставьте, и хинную настойку. Прогулки, разумный моционъ не до усталости, ѣда и сонъ. И старайтесь спать больше. Хоть въ нѣсколько приемовъ, но больше. И кушайте больше.

Сухумовъ улыбнулся и произнесъ:

— Но вотъ бѣда: вѣдь никакого аппетита.

— Оттого и аппетита нѣтъ, что бромомъ себя насыщаете. Что такое бромъ? Какое его дѣйствие? Онъ успокаиваетъ нервы. Такъ вѣдь? Вы имъ успокаиваете всѣ нервы, всѣ… Ну, стало быть, и желудочные, и вкусовые — оттого и аппетита нѣтъ. Прямо притупляете эти нервы бромомъ. Притупляете и нервы обоняния. Пахнетъ хорошо изжареннымъ мясомъ, а ваши нервы обоняния притуплены и не передаютъ вамъ желания съѣсть этого мяса.

Сухумовъ слушалъ и оживлялся.