- Интересно, что бы вы говорили, если б вам пришлось предсказывать судьбу ей, - сказал я довольно иронически.

Цыган добродушно рассмеялся, он отлично понял, что я имел в виду.

- Да, - сказал он. - Ты прав. Тогда было бы совсем другое дело.

К этому времени все ярмарочные увеселения уже начали действовать. Народ толпился у палаток, и зазывалы выбивались из сил, стараясь заманить посетителей.

- Сегодня здесь слишком много всяких аттракционов, - сказал Цыган, задумчиво поглядывая в проход между палатками. - Когда дюжина зазывал надрывается одновременно, публика начинает колебаться. Люди слоняются от одной палатки к другой и никак не могут решить, что интереснее. У каждого отложено на развлечения столько-то монет. И если человек начинает бродить от палатки к палатке, это верный признак, что в конце концов он не потратит ни гроша. Надо заговорить их, задержать перед своей палаткой, пока не начнутся другие представления.

Я бы мог переманить к нам много народу, но тогда тебе придется работать вовсю. Ну как, ты не передумал?

- Нет. А что, пора уже? Он критически оглядел меня.

- Этот твой пиджачишко, может, и хорош для писателя, но для предсказателя судьбы он не годится. Сейчас я подыщу тебе костюм.

Мы вошли в палатку, и он достал из чемодана поношенный парчовый камзол. На нем были изображены зеленые и красные драконы.

- Вот. Надевай!

Я снял пиджак, облачился в камзол и почему-то почувствовал себя значительно увереннее. В палатке появился Альберт.

- Ты где болтался? - спросил Цыган.

- Разговаривал с одним парнем, у которого только что издохла корова. Свалилась на него и сдохла.

- Опять чушь мелешь. Ведь корова расшибла бы его в лепешку, - отозвался Цыган. Он уже надел японское кимоно и теперь закручивал на голове красный тюрбан. - Придумай что-нибудь поумнее.

- Так оно и случилось, - сказал Альберт, не моргнув глазом. - Она расшибла беднягу в лепешку. Мне приказано явиться на следствие. Я всегда держался такого мнения - можно купить другую корову, но жизнь человеческую уж не купишь.

- Теперь ты видишь, что у него не все дома, - сказал Цыган, указав пальцем на сына. - Убирайся, Альберт, - скомандовал он. - Мы начинаем.

Альберт заговорщически ухмыльнулся в мою сторону:

- Ну что, начинаешь-таки выкликать неверное время?

- Наоборот, верное, - поправил я. Беззвучно смеясь, он вышел.

- Значит, так: ты - профессор Ренуи из Новой Зеландии, - перешел на деловой тон Цыган. - Три минуты на каждого посетителя. Слушай и запоминай, что я тебе говорю. Как только войдет женщина, уставься ей в глаза и не отрывайся, пока она не сядет. Это вызывает у них чувство неловкости и делает более податливыми к внушению.

- Это похоже на фразу из книги, - заметил я.

- Это и есть фраза из книги, - коротко бросил Цыган и продолжал: Слушай дальше. Следи за выражением их лица, как овчарка за овцами. Прочитаешь ты их мысли по лицу, а не по руке. Они сами должны рассказывать о себе, подумать, что это ты им рассказываешь. Когда женщина начинает разговор о болезнях, отвечай - но руке видно, что на следующей неделе она пойдет к врачу. И если почему-нибудь не пойдет, ее ожидает несчастье. Если женщина спрашивает, не изменяет ли ей муж, отвечай; "Я вижу, что вам удастся удержать его" - и ни слова больше. Предсказывай выигрыш в лотерею и богатое наследство - но в отдаленном будущем. Замужним женщинам нравится думать, что они не утратили своей привлекательности. Говори каждой, что один мужчина влюблен в нее, но никогда не решится сказать о своем чувстве. Надо, чтоб вначале они жалели себя, но под конец постарайся вызвать у них чувство жалости к другим. Ну, хватит время терять. Ты как, готов?

- Да, боюсь только, что трех минут мне будет мало.

- Ладно. Я объявлю, что за каждый вопрос сверх трех минут - шесть пенсов. Вот увидишь, у тебя дело пойдет отлично.